– Я позабочусь о себе. Если получится, то догоню вас. Если нет, выберусь сам, – оглядывает наши встревоженные лица. – Вы, знаете ли, тот ещё балласт.
Полусмешок-полувсхлип вырывается из меня, и я просто киваю Эрну и коротко обнимаю его. Я так желала, чтобы он появился здесь и спас меня, прямо как тогда из бассейна. Помощи было ждать неоткуда, и он, словно супергерой, появился и вытащил меня из воды, сейчас происходит то же самое, только я стала старше и данная опасность куда ужасней прежней.
Дядя отходит от меня и, смотря на Гаррета, говорит:
– Позаботься о ней.
Гаррет бросает на меня мимолетный взгляд и кивает.
– Постараюсь.
– Телефон, что я тебе дал. Не потеряй его. И сам не звони. Жди.
– Понял. – отвечает Гаррет.
В последний раз дядя оглядывает нас взглядом и говорит:
– Не появляйтесь дома. Для всех вы мертвы, но, главное, в это должны поверить те, кто вас сюда привез.
Дядя разворачивается, но Гаррет тормозит его вопросом:
– Но ты так и не сказал, почему со мной свяжется не отец, а его человек.
Эрн оборачивается и говорит:
– Прости, но твой отец мертв.
Губы Гаррета приоткрываются, но он ничего не говорит, просто смотрит перед собой.
Дядя убегает, и мы тоже срываемся с места, но направляемся в другую сторону. Немного погодя я слышу звуки выстрелов, скуление пары псов и прибавляю скорость, вовсе прекратив обращать внимание на поврежденную ногу. Бросаю взгляд на бегущего передо мной Джервиса, если его плечо зажило, то и моя сломанная кость срослась.
Мы бежим уже больше часа, а ещё даже не добрались до берега. Ноги гудят, легкие готовы выпрыгнуть, но когда на кону жизнь, ты перестаешь думать об усталости и сопутствующих лишениях в виде воды, недостатка кислорода и отдыха.
Радует одно – подозрительных звуков нет.
Притормаживаем только тогда, когда деревья начинают редеть – пляж рядом. Идем, восстанавливая дыхание. Гаррет находится по правую от меня сторону, Джервис слева. Бросаю взгляд на унылый профиль Гаррета и говорю:
– Мне жаль твоего отца.
Не смотря на меня, парень отвечает:
– Он возненавидит тебя.
– Кто? Твой отец? – не понимаю я.
– Рэй.
Сжимаю рацию так, что пластик подозрительно трещит.
– Это неважно. Он будет жить.
– Ты не права. – ловлю слишком серьезный взгляд от Гаррета. – Это важно.
Слова Уорда раздражают меня. Но легко судить, когда ответственность за жизнь дорогого человека лежит не на тебе. Не он стоял перед Рэем и понимал, насколько тот страшится того, что, очнувшись, не будет ходить. Ему настолько страшно, что он выбрал смерть. Но я не позволю этому случиться, даже если Рэйлан Бейкер будет ненавидеть меня за то, что я нарушила свою клятву.
В итоге мы выходим на песчаный берег, и быстро бежим в нужном нам направлении. Но пробегаем мы недостаточно далеко, прямо перед нами кто-то бежит. Останавливаюсь и слышу:
– Это я. – дядя.
Встречаемся с ним. Его ранили в плечо, пуля чиркнула, порвала форму и немного зацепила руку. В остальном он в порядке. Я слышу шум вертолета. Он там впереди. С каждым шагом звук всё громче и громче.
– Быстрее! – кричит дядя, и завернув за угол, я вижу вертолет.
Меня настолько шокирует реальность происходящего, что я сбиваюсь с шага.
Огромный белоснежный вертолет, без каких-либо надписей. Его лопасти крутятся так быстро, что, кажется, он сейчас взлетит. И он действительно взлетает. Сердце пытается сломать ребра, нервы натягиваются. Мы бежим, но кажется, что нам уже не успеть. Джервис запрыгивает первым, дядя помогает ему, подтолкнув снизу, следом, словно мешок картошки, закидывает меня, потом забирается Гаррет, и когда мне кажется, что мы поднялись очень высоко, и дядя не допрыгнет, он всё же хватается руками за перекладину справа и, подтянув своё тело, вваливается в вертолет.
И мы улетаем.
Мы улетаем?
Да, твою мать! Мы улетаем!
Дух перехватывает от громкого звука вертолета и высоты, которую мы стремительно набираем.
Но я не испытываю должного счастья, эйфория оттого, что мы успели на спасительную машину, быстро уходит. Я безусловно рада, что этот проклятый остров скоро останется позади, но также там остается огромная часть меня, моя человечность, и конечно же Рэй. Встаю с пола и сажусь на сидение, которое больше напоминает лавочку.
Последний раз смотрю на остров и шепчу:
– Я вернусь. Обязательно вернусь.
Дядя начинает вставать, перевожу на него взгляд, но он тут же падает, и в центре его лба образуется крупная черная точка, а через секунду из неё начинает течь кровь. Я даже вскрикнуть не успеваю, как мне в шею прилетает дротик, и в следующую секунду я падаю с сидения. Белые туфли появляются перед моими глазами, но я не могу увидеть выше колена, хотя знаю, кто является любителем белой одежды. Черт, как я не обратила внимание, что вертолет белоснежный?
Хочу застонать от бессилия.
Хочу кричать от потери.
Хочу выть, словно волк, но всё, что я могу – лежать и наблюдать, как рука поворачивает меня, и теперь я могу увидеть того, кто ждал нас в вертолете. Доктор Дэвид Дельгадо. Ублюдок, которого я лишу жизни за всё, что он сделал. Перевожу взгляд с него на Гаррета и Джервиса, они тоже валяются на полу вертолета. Гаррет обреченно прикрывает глаза, а я свои перевожу на Дельгадо-младшего.
Он улыбается.
Этот ублюдок улыбается.
Несмотря на шум окружающий меня, я слышу его слова:
– Мои милые создания. Поздравляю – вы победили. – улыбается ещё шире и проводит рукой по моему лицу. Я бы отвернулась, но вот не могу этого сделать. Единственное, что функционирует в моём теле, так это глаза и всепоглощающая ненависть. – Мы летим домой. В Хард.
Дельгадо поднимается на ноги, кручу глазами по сторонам, кроме троих "победителей", Дельгадо и пилота, никого нет. Наблюдаю, как ублюдок подходит к телу дяди, вокруг головы которого море крови. Слезы набегают на глаза, но я отчетливо вижу (даже более отчетливо, чем хотелось бы), как Дельгадо хватается руками за проем двери… белоснежным ботинком не с первого раза, но всё же выталкивает тело дяди за пределы вертолета.
"Не-е-е-ет"! – кричит мое подсознание, а вот губы остаются недвижимы.
Перевожу взгляд на Гаррета, и так мы летим, смотря друг другу в глаза, ожидая и страшась момента приземления "спасительного" вертолета.
Как Дельгадо узнал, что мы будем тут? Почему удача постоянно отворачивается от нас? Когда всё это прекратится?
Закончится ли это когда-нибудь? Чтобы раз и навсегда.
