ранами, но вот дух его был основательно подорван. Из-за постоянных попыток царя превратить отступление в наступление, его тяжёлых ранений и лечения, армия плыла к Океану семь долгих месяцев.
Но и там Александр не пожелал просто так вернуться назад. Отправив часть войска под управлением своего друга Неарха с добычей на кораблях морем, сам он повёл армию по суше, по-прежнему желая даже отступая покорять новые царства и народы. Но земли эти оказались пустынными и безводными. Грабить тут было некого и нечего. Голод, болезни, жара и жажда погубили множество воинов Александра. Когда царь, наконец, добрался до границ своей империи, с ним осталась едва лишь четверть его армии. Это окончательно сломило Александра. Он впервые по-настоящему запил. И остановить в этом непрерывном, многодневном запое царя было некому.
Во всех концах огромной империи Александра Македонского скоро узнали о его тяжёлых ранениях и непрерывных кутежах, об огромных потерях в армии. Полководцы и сатрапы, посаженные царём на покорённые престолы, стали вести себя, как самовластные властители. Повсюду начали вспыхивать мятежи, и Александру пришлось подавлять их. С таким трудом созданная империя начала разваливаться, рассыпаться на автономные куски.
Александр жестоко карал изменников, щедро раздавал награды верным, закатывал пиры. Царь женился на дочери Дария Статире и ближайших друзей-македонян женил на самых красивых девушках Персии, не смотря на то, что он сам и его друзья уже были женаты. А ведь у греков не принято многожёнство! Это была последняя наивная попытка удержать расползающиеся земли и народы. Предсмертная судорога прежнего Александра. Величайший в истории Земли полководец быстро и окончательно перерождался в обыкновенного восточного деспота: самовлюблённого, не терпящего возражений злобного тирана. Он стал подозрителен и суеверен без меры. Александр отдалил от себя македонцев, не желавших отказываться от греческих обычаев. Его окружают теперь только персы. Царь требует, чтобы подчинённые и посетители падали перед ним ниц. И друзьям, и врагам Александр внушает отныне только одно чувство — страх. Царю повсюду мерещатся заговоры и покушения, и он сам живёт в постоянном страхе, который топит в вине и разврате.
Приведу тебе, Афина, пример одного из нынешних «великих деяний» Александра Македонского. На одном из пиров царь объявил состязание на умение пить. Больше всех выпил Промах и получил из рук Александра венок, ценою в талант. Через три дня мучений победитель скончался. Как и ещё сорок человек, не вынесших последствий попойки. Вот в каких «сражениях» гибнут отныне окружающие величайшего полководца люди!
— Что такое «талант»? — хмуро спросила Афина Павлова.
— Один талант в те времена равнялся почти двадцати шести килограммам золота.
— Ого! — присвистнул Костя Шеев.
— Подобный образ жизни доконал и Гефестиона, давнего любовника Александра. — продолжил Тимур. — Он заболел и умер. Александр распял врача и, чтобы развеять горе, напал на племя коссеев и перебил всех, способных носить оружие. Это зверство собутыльники царя назвали заупокойной жертвой в честь Гефестиона. Вот тебе ещё один «подвиг» Великого и Непобедимого!
— Хватит примеров, Тимур! — Не выдержала Афина. — Я уже поняла всю меру перерождения Александра. Каково положение дел сейчас?
— Военные раны и непрерывные попойки подорвали железное здоровье царя. На последнем пиру ему стало плохо. Почти две недели он в сильном жару и мучениях лежит в постели. Несколько врачей уже распято.
— А что с Лжефилиппом?
— Пока не появлялся. Теперь, когда охрана Александра полностью состоит из персов, нам не составило труда внедрить в неё своих людей. Одних мы подкупили, другим явились в виде богов или их посланцев. Мы показали этим людям портреты обоих профессоров-беглецов. Ведь дублёры к царю по-прежнему приблизиться не смогут, и Лжефилиппу придётся явиться к Александру лично. Если, конечно, он вновь попытается его спасти от неминуемой смерти!
Опознав профессора, наши агенты немедленно подадут нам сигнал. Кроме того, мы с их помощью для надёжности напичкали спальню Александра видеокамерами и сейчас непрерывно отслеживаем всё, что там происходит. Когда и если Лжефилипп появится рядом с Александром, мы его уже не упустим. Человек — не дублёр, исчезнуть не сможет!
— Ну что ж, мальчики, молодцы! Спасибо за подробный доклад, Тимур. Думаю, мне теперь есть, что доложить начальству.
7. Хилер
Царь резко оттолкнул руку рабыни, попытавшейся стереть салфеткой крупные капли пота с его багрового отёкшего лица и скривился от боли.
— Кто эти люди, Неарх? — ткнул он зажатым в руке кубком в сторону абсолютно голых фигур, распростёртых ниц у дверей его спальни. — Зачем ты привёл их ко мне?
— Один из них — великий лекарь. Второй — великий мудрец и знаток многих языков. Я подобрал их в море, когда по твоему приказу, Александр, вёл домой наши корабли с добычей из Индии. Уже тогда мудрец просил меня представить его тебе, когда мы доберёмся до Персии. Но ты в то время был очень занят.
Александр залпом осушил кубок и бросил его виночерпию. Тот с ловкостью обезьяны поймал серебряный сосуд и мгновенно наполнил его неразбавленным вином[27] из бурдюка.
— Почему они голые?
Царь, кряхтя и ругаясь, ворочался в мягких подушках на огромном ложе, пытаясь найти позу, причиняющую меньше страданий.
— Таков приказ начальника твоей охраны, Александр. Голому негде спрятать оружие, а содержимое котомок лекаря и мудреца мы проверили.
Царь, наконец, угнездился и вновь протянул руку за кубком.
— Охрана! — презрительно скривился он, позволяя рабыне утереть с его лица пот. — А снадобья лекаря они тоже проверили? Вдруг это — яд?
— Я знаю этих людей более года…
— И что?! — взревел царь. — Вспомни Пармениона! Он был другом моего отца, моим ближайшим сподвижником в походе на Азию. Двое его сыновей погибли у нас на глазах в войне с Дарием. И всё же Парменион изменил и вступил в заговор против меня! Мне пришлось послать палача к нему и его последнему сыну…
Александр скривился, выронил кубок и застонал, извиваясь от боли на ложе из мягких персидских подушек. Наконец, приступ ослабел, и царь со вздохом облегчения распрямился.
— Мудрецы мне сейчас без надобности, — прохрипел он. — Гони его прочь! А вот лекарь пусть остаётся и немедленно приступает к делу. Надеюсь, Неарх, он знает, что его ждёт в случае неудачи?
— Да, царь. Он видел всех шестерых своих предшественников, распятых по твоему приказу.
— Прекрасно! Пусть начинает лечение. А второго гони! Не до него…
— Он тоже нужен здесь, Александр. Лекарь не знает нашего языка. Филипп будет вашим переводчиком.
— Хорошо, пусть остаётся, — раздражённо выкрикнул царь. — Но тогда он разделит и судьбу этого чудо-лекаря! Эй, вы, двое, вставайте и приступайте, наконец, к делу.
Две голые
