закрыла глаза, пытаясь вспомнить, где она и что случилось. Почувствовав на лице что-то липкое, она коснулась его рукой, и увидела на ней кровь.
– Вы можете мне объяснить, что произошло? Я услышала выстрел, но только переступила порог прихожей, как получила по голове, – негромко сказала Милана. – Что с моей головой? Где сам Гришаев? Что с ним?
– Комедию не ломайте. Вас нашли лежащей на полу гостиной с пистолетов в руке, а хозяин дома лежал почти рядом с пулей в груди. Вы, вообще, кто? Как здесь оказались?
– Стоп! Пока вы не скажете, что с моей головой, я не скажу ни слова. Проводите меня туда, где я могу сама себе оказать помощь. Я не ориентируюсь в чужой квартире.
– Держите салфетку. Вам нельзя мыть руки, пока мы с них не сделаем смывы пороховых газов. А голову я вам посмотрю сам, – сказал мужчина, рассматривая рану на голове. – Ничего страшного. Кровь уже запеклась, рана неглубокая и не кровит. Продолжим?
– Милана Леонидовна Тихонова. Я финансовый директор компании «Сибстрой». Около десяти утра мне позвонил Гришаев, сославшись на плохое самочувствие, и попросил приехать. Его звонок вы можете проверить на моём смартфоне. Я приехала через полчаса. Прошла во двор и, подходя к дому, услышала выстрел. И калитка, и входная дверь были открыты. Я не видела хозяина дома. Как я вообще оказалась в гостиной, если получила удар по голове в прихожей? Что с хозяином дома? Мой телефон и ключи от машины у Вас? – спросила Милана, ощупывая карманы брюк.
– И телефон, и ключи у нас. Звонок на Ваш телефон действительно был. Гришаев тяжело ранен и отправлен в больницу. А что Вас связывает с ним?
– Только бизнес. Он руководитель дочернего предприятия. Это я его начальник, а не он мой. Так понятнее? Вы подозреваете меня? Но у меня нет мотива. К тому же, зачем мне это делать самой? Я могла кого-то нанять. А где его домашние? Вы их опросили?
– В доме нет никого, и не было, кроме Вас и его.
– Это странно. Дети на работе, внуки на учёбе. А где жена и прислуга? Если в доме никого не было, кто меня перетащил сюда?– пыталась рассуждать Милана.
– Следы волочения от ваших каблуков есть, – услышала она голос Сергеева. – Кроме того, звонок от соседей поступил в десять двадцать, а наряд приехал в десять двадцать пять. Это разве не странно? Вам не кажется, что был еще звонок, но раньше?
– Вы кто такой и по какому праву влезаете не в своё дело? – спросил следователь.
– Дело как раз таки моё. Я, Сергеев Владислав Анатольевич, начальник службы безопасности компании «Сибстрой». Мне важно знать: в чём обвиняют моё руководство, и кто стрелял в одного из руководителей? – говорил Сергеев.
– Вы слишком многого хотите. Мы нашли Тихонову на полу с пистолетом, а рядом с ней раненого Гришаева. Выводы сами сделаете? – задал следователь вопрос. – Всё сделано в присутствии понятых, с фотографиями с места происшествия.
– А чего их делать? Если выстрел был один, у Тихоновой на руках будут пороховые газы, а если их нет – извините. По-вашему она выстрелила, а потом получила по голове? Или получила по голове и, падая, выстрелила? От кого получила? Кто и кого тащил из прихожей сюда? Почему подозреваемой не оказали первую помощь? – говорил Сергеев ни к кому конкретно не обращаясь.
– Простите, что перебиваю. Владислав Анатольевич, срочно позвоните Тихомирову Владу – ни один платёж не должен пройти сегодня, ни один. И организуйте охрану в больнице у Гришаева. Я не знаю, что решит в отношении меня полиция, но я точно знаю, что я не стреляла, а значит, ему может угрожать опасность. У них ключи от машины, а там моя сумка, в ней паспорт и права.
– Вы решили сделать за нас нашу работу? В любом случае Вам придётся проехать с нами до выяснения всех обстоятельств дела, – предупредил следователь.
– Милана Леонидовна, я прослежу за сбором доказательств и приеду в отделение с адвокатом. Потерпите. Разберёмся. Владу я позвонил, человека в больницу отправил. – Вы позволите ключи от машины Тихоновой? Я возьму её сумку с документами.
Милану доставили в отделение. Взяв отпечатки и сделав с рук смывы, начали заполнять протокол. Всё то, что было сказано ранее, повторялось с самого начала. Причём вопросы звучали как некое издевательство.
– Послушайте, я Вам всё уже объяснила. Мне нечего добавить к уже сказанному. Пишите всё что помните, что забыли – спросите.
– Ты меня не учи, как работать. Я спрашиваю – ты отвечаешь.
– Хватит! Не тыкайте мне, пока не предъявите обвинение, и не делайте из меня дурочку. По-вашему: я стреляю в хозяина, он падает, а я, поняла что натворила, обнимаю его, прошу прощения и оставляю на себе его кровь. Вы сами в этот бред верите? Потом стукнула себя по голове, бросила орудие, взяла в руки пистолет и прилегла, потеряв сознание. Потерю сознания я тоже изобразила? Как полиция узнала о выстреле, до самого выстрела? Как я узнала, что хозяин в доме один? Почему, если хотели убить, не убили, не добили? А если идея убийства возникла после звонка? Почему подставили меня? У него во дворе камеры. Как я пронесла пистолет и где его вообще взяла? У меня есть травматический пистолет и разрешение на него. Свою службу о поездке туда я предупредила, поэтому они и приехали. Кому нужно было, чтобы меня застали в доме с пистолетом в руке? Версий много и одна лучше другой. Вы же следователь, думайте. Есть, конечно, вариант проще – можете дождаться, когда Гришаев придёт в себя и сам всё расскажет. Но есть и другой – повесить это на меня, а если он умрёт, вместо покушения обвинить в убийстве. Я ничего не смогу выяснить, находясь здесь.
– Поручите это кому-нибудь. У Вас такие помощники, – как будто с издёвкой посоветовал следователь.
– Вы зря иронизируете. Сергеев без моей просьбы сделает всё то, что касается его службы. Он более пятнадцать лет проработал в розыске. Давайте с Вами поговорим без протокола. Представим, что план злодея сработал. Гришаев не помеха, я задержана и оказалась ни у дел. Кому это выгодно? Дочернему предприятию. Значит, собака зарыта там. Вы знаете историю народного депутата Любавина? Держателем акций «Вестстроя» был его однофамилец и друг юности моего деда. Тихомировых жену и мужа убили в собственном доме. Пятьдесят процентов акций друг деда передал нам, остальные оставил в семье. Не секрет Полишинеля, что мне выгодно, чтобы компания работала, а не разваливалась,
