Книга На гуме - Глеб Берг

глаза, посмотрел на свое отражение: свитер с оленями, свободные джинсы с «багажником», заправленные в шоколадного цвета угги, бежевая аляска из стеганной шелковой ткани, бардовые варежки и черная бейсболка с одной красной и двумя зелеными полосками по бокам – я напоминал себе полярника-гомосексуалиста. Однако, мне это даже понравилось, поэтому, картинно клацнув зубами, я сказал самому себе «детка» и вышел из дома. Поймав на заснеженной улице грачика на глазированной ледяной коркой девятке – видимо только что выкопанной из-под сугроба – я отправился по названному Фросей адресу. Город был полупустой – видимо, все прятались от мороза – так что мы довольно скоро оказались на Можайке. О наличии навигатора в ржавом тазу каждого первого таджика в те времена еще даже не мечтали, поэтому последние несколько километров Фрося, словно путеводная звезда, вела меня в свое логово по телефону, пока я, наконец, не уперся в шлагбаум, преграждавший въезд на территорию ее дома. Когда я вылез из такси было уже темно. Проходя через ворота, боковым зрением я заметил неуверенное движение охранника на проходной, дернувшегося было преградить мне путь. Взглянув, видимо, на столбик термометра (сжавшийся на таком морозе пуще моего члена), он решил лишний раз не запускать холодный воздух в свою тесную коморку и лишь проводил меня взглядом.

– Привет, – Фрося уже встречала меня у подъезда – замотанная в кремовый кашемировый шарф, в коротких уггах, меховых наушниках и пуховике с меховым капюшоном и кленовым листком на рукаве.

– Как ты, малыш? – поцеловал я ее в щеку.

– Да так же, – пожала она плечами, – как ты, малыш?

– Холодно, жесть. Куда пойдем?

– Не знаю. Пошли туда, – одетой в варежку рукой, Фрося указала в сторону квартала ветхих пятиэтажек, так сильно контрастировавших с ее навороченным кондоминиумом.

– Не ожидала, что ты так сорвешься, – сказала она, когда мы миновали шлагбаум.

– Дома задолбался сидеть, тоже хотелось мозги проветрить.

– Ну правильно. Круто, что приехал.

– Да-да, – ответил я и поправил на голове капюшон, – как там твой бойфренд? Не помню, как его – Ахмед или Володя?

– Очень похожие имена, – засмеялась Фрося, – мы поссорились. А как твоя девушка?

– Нормально… наверное, – пожал я плечами, не сразу сообразив, о ком идет речь.

– Какой ты! – Фрося бросила на меня довольно ироничный взгляд.

Топая уггами по развороченному асфальту, мы неторопливо прогуливались по пустынному гетто вокруг ее дома, вымершему, очевидно, на время погодных катаклизмов. Мимо нас время от времени с завыванием проносились сильные порывы ветра, заставляя лежащие на земле снежинки взмывать в воздух. Я пытался шмыгать носом, но на вдохе сопли моментально замерзали. Пройдя метров сто, я понял, что не вариант.

– Слушай, а у тебя тут есть какие-нибудь суши или кофейня? – с надеждой в голосе поинтересовался я.

– Есть, но туда надо ехать.

– Может тогда пригласишь меня в гости на чашку кофе? Холодно так, что я ебал, надо как-то согреться.

– Да уже пришли, – остановившись у среднего подъезда одной из пятиэтажек, Фрося повернулась ко мне.

На морозе ее щеки сделались румяными, глаза смущенно блестели, а в руке появилась связка ключей.

– У нас в этом доме еще одна квартира есть, – объяснила она, – папа купил, чтобы там няня братика жила.

– А няни там, надеюсь, нет?

– Надеюсь, нет, – ухмыльнулась она.

– Тогда пошли, – обняв за талию, я увлек ее за собой.

Уже через пять минут мы валялись в застеленной каким-то скарбом кровати няни. Комната была выстужена, как летний домик на бабушкиной даче – для полного счастья не хватало только аккуратной кучки снега, собранной в углу сквозняком. Зато на полу, облокотившись на стену, заклеенную выцветшими обоями с пестрым орнаментом, возвышалась целая гора какого-то неликвидного тряпья. Еще был шкаф из шершавого ДСП – один из тех, в которых по любому живет если не Бугимен, то уж во всяком случае семейство ядовитых змей. Стараясь, не обращать внимания на интерьер, я обнимал неторопливо посасывающую мой язык Фросю, все глубже запуская ледяную руку под ее красную шерстяную водолазку, пока, наконец, не стянул с нее лифчик, а затем и всю остальную одежду. Сняв с себя свитер и футболку, я лег на Фросю сверху и стал скрупулезно целовать и вылизывать ее шею, как вдруг совершенно неожиданно услышал довольно решительное: «Все, Марк, прекрати! Я не могу…»

Подняв голову, я бросил на нее один из тех полных недоумения взглядов, красноречиво выражающих емкое “WTF?!” Мы пристально смотрели друг на друга в течение пары секунд, по истечении которых, Фрося, не выдержав, звонко рассмеялась и, обхватив мою шею обеими руками, одарила меня преисполненным первобытной ярости поцелуем. Впрочем, это был только аванс – на деле это я рвался вперед, как взбесившаяся кляча, а она только лежала на кровати, вся охуенная, и благодарно поскуливала, пока ее сиськи метались вверх-вниз, как запущенный в подъезде полиуретановый мячик.

К моменту, когда мы закончили, в комнате уже было жарко. Окна запотели. Истекая потом, мы лежали на смятых простынях и тяжело дышали.

– Ты вся чумазая, – сказал я, взглянув на Фросю. Она вытерла лицо одеялом, и уткнулась носом в подушку.

Она мне очень нравилась – настолько, что я хотел от нее чего-то большего, чем просто перепихон в гнилой хрущевке. Я даже подумывал расстаться с Алисой на месяц или типа того, чтобы провести это время с Фросей, что, разумеется, было утопией.

– Какой же ты ужасный человек, Марк, – прошептала вдруг Фрося, моментально вернув меня к реальности.

– В смысле?

– Ну, у тебя же такая хорошая девушка! Зачем ты ей изменяешь?

– Затем же, зачем и ты изменяешь своему гаврику.

– Мы с ним поссорились, – хитро улыбнулась Фрося, – так что это не измена.

– Мы с Алисой тоже, – ухмыльнулся я, натягивая джинсы, – ну, по крайней мере – я с ней, если кому-то от этого легче.

– Она хорошая. Не обижай ее.

– Окей, – ответил я, достав из кармана мобильный и, прицелившись, сфотографировал красивую голую задницу, раскрасневшуюся от моих шлепков.

9

Акбар и недавно вернувшийся в университет Алишка, с которыми я проводил почти все свободное время, постоянно твердили, что мы банда, и в какой-то момент я почти поверил в это. Быть в МГУ бандитом значило соблюдать неписанный свод нехитрых правил: лазить «на спортивке» или «на солидоне» – по возможности во всем черном; здороваясь с другими бандитами, не просто жать руку, а целоваться в щеку; постоянно играть в казино или хотя бы в прокуренных игровых автоматах у метро; также желательно было хотя бы иногда ездить