если они будут служить ему даже и не лучше, чем они служили его врагу, то и тогда он им будет больше доверять, чем своим московитам, спросил, кто из них был знаменосцем, а когда тот к нему подошел, он погладил его по голове и сказал: “Ты немало напугал меня своим знаменем. Вы, немцы, подошли ко мне так близко, что царский конь (который приведен сюда, но еще не выздоровел) был очень тяжко ранен подо мной, но все же вынес меня из сражения. Если бы вы меня захватили, вы убили бы меня”. Они ответили с почтительным поклоном: “Лучше, что ваше величество остались, слава богу, живы. Да будет благословен бог за это, и да сохранит он ваше величество и впредь от всякого несчастья”.
Димитрий вступает в Москву. Все было готово для въезда. Димитрий приказал знатнейшим князьям и боярам ехать справа и слева от себя, перед ним и за ним ехало на конях около 40 человек, и каждый из них был одет с такой же пышностью, как и сам царь. Своих фурьеров он выслал со всеми русскими вперед проследить, все ли в порядке и нет ли какой тайной пакости и т. п. Беспрестанно туда и сюда отправлял гонцов.
Перед царем ехало на конях множество польских ратников в полном вооружении, в каждом звене по 20 человек, с трубами и литаврами. За царем и боярами (Reichs-Senatorn) тоже ехало столько же отрядов польских всадников, в том же боевом порядке и с такой же веселой музыкой, как и передние. Весь день, пока длился въезд, в Кремле звонили во все колокола, и во всем было такое великолепие, что на их лад лучше быть и не могло.
В тот день можно было видеть тысячи людей, многих отважных героев, большую пышность и роскошь. Длинные широкие улицы были так полны народу, что ни клочка земли не видать было. Крыши домов, а также колоколен и торговых рядов были так полны людьми, что издали казалось, что это роятся пчелы. Без числа было людей, вышедших поглазеть, на всех улицах и переулках, по которым проезжал Димитрий. Московиты желают счастья Димитрию. Московиты падали перед ним ниц и говорили: “Da Aspodi, thy Aspodar Sdroby” — “Дай господи, государь, тебе здоровья! Тот, кто сохранил тебя чудесным образом, да сохранит тебя и далее на всех твоих путях!”. “Thy brabda Solniska” — “Ты — правда солнышко, воссиявшее на Руси”. Ответ Димитрия. Димитрий отвечал: “Дай бог здоровья также и моему народу, встаньте и молите за меня господа”.
Как только Димитрий въехал по наплавному мосту, проложенному через Москву-реку, в Водяные ворота, поднялся сильный вихрь и, хотя в остальном стояла хорошая, ясная погода, ветер так сильно погнал песок и пыль на народ, что невозможно было открыть глаза. Русские очень испугались, стали по их обычаю осенять лицо и грудь крестом, восклицая: “Pomiley nas buch, Pomiley nas buch!” — “Боже, спаси нас от несчастья!”.[231]
Богдан Бельский появляется перед народом. Когда въезд закончился, каждый был водворен на свое место и все сделано, как положено, вышел из Кремля господин Богдан Бельский с несколькими князьями, боярами и дьяками (Canzlern) на Лобное место, около которого собрались все жители города, а также дворяне и недворяне из сельских местностей. Он призвал всех собравшихся возблагодарить бога за этого государя и служить ему верою, так как он прирожденный наследник и сын Ивана Васильевича, затем вытащил из-за пазухи свой литой крест с изображением Николая, приложился к нему и поклялся, что Димитрий прирожденный наследник и сын Ивана Васильевича; он, Бельский, укрывал его на своей груди до сего дня, а теперь снова возвращает им, и пусть они любят его, почитают и уважают. И весь народ ответил: “Сохрани, господи, нашего царя! Дай бог ему здоровья! Сокруши, господи, всех его врагов!”. Это пожелание исполнилось впоследствии, после смерти Димитрия, обернувшись ужасным образом против них самих.[232]
Димитрия коронуют. 29 июня, в субботу, Димитрий короновался в церкви св. Марии согласно русским обычаям и церемониям, о каковых можно прочесть выше, где говорится о коронации Бориса.[233]
После Дня посещения девы Марии Димитрий приказал привезти с большими почестями с несколькими тысячами конных провожатых свою мать обратно в Москву из Троице-Сергиевского монастыря (куда царь Борис сослал ее, приказав постричь в монахини). Димитрий повелевает привезти из монастыря свою мать. Димитрий сам выехал на свидание с ней, и они встретили друг друга очень приветливо и радостно. Старая царица сумела отлично приладиться к этой комедии, хотя в душе ей было хорошо — и лучше, чем тысячам других людей, — известно совсем иное, ведь благодаря этому сыну она вновь возвращалась к прежнему высокому положению и царскому сану. Соскочив с коня, царь довольно долго шел пешком рядом с ее каретой, и это зрелище исторгло слезы из глаз многих людей из простой черни, плакавших оттого, что столь чудесны дела господни среди людей. Затем царь снова вскочил на коня, поехал со своими князьями и боярами вперед и сам распорядился обо всем в монастыре, где собиралась поселиться его мать. В Кремле у Иерусалимских ворот, против Кирилловского монастыря, он приказал выстроить новые красивые палаты и назвал их монастырем своей матери. Он содержал ее так, что между его и ее столом не было никакой разницы. Посещал он ее ежедневно и столько выказывал ласки и почтения, что, говорят, тысячи людей клятвенно заверяли, что он действительно ее родной сын.[234]
Димитрий с боярами в Думе. Он заседал ежедневно со своими боярами (Senatoren) в Думе, требовал обсуждения многих государственных дел, внимательно следил за каждым высказыванием, а после того, как все длинно и подробно изложат свое мнение, начинал, улыбаясь, говорить: Столько часов вы совещались и ломали себе над этим головы, а все равно правильного решения еще не нашли. Вот так и так это должно быть.
In promptu[235] он мог найти лучшее решение, чем все его советники за столько часов, чему многие удивлялись. Будучи хорошим оратором, он вводил иногда в свои речи тонкие comparationes similes[236] и достопамятные истории об имевших место у всевозможных народов событиях, которые он пережил или видел сам на чужбине, так что его слушали с охотой и удивлением. Исправлял грубые манеры московитов. Часто он укорял (однако весьма учтиво) своих знатных вельмож в невежестве, в том, что они необразованные, несведущие люди, которые ничего не видели, ничего не знают и
