“господину Omnis”, оказав, что царские погреба трогать нельзя, чтобы они не оказались пустыми, когда придет царь Дмитрий. А так как он питал большую злобу и вражду ко всем докторам из-за одного шотландского капитана, который до прибытия этих докторов за неимением лучшего был назначен лейб-медиком Бориса и по Борисову приказу (как упоминалось выше) вырвал этому самому Бельскому всю бороду, хотя этот капитан, доктор Габриэль, уже давно умер, другим докторам все же пришлось поплатиться за него, ибо Богдан Бельский надоумил подлую чернь, сказав что Борисовы доктора разбогатели и с ними и надлежит говорить о выпивке, так как в подвалах у них есть всякие напитки да к тому же они были духовниками и советниками (Duch- und Rathgeber) Бориса, к ним-то и следует наведаться и выпить все их напитки, а последствия он, Бельский, берет на себя. Ограбление докторов. После этого они бросились к докторским дворам, и раз им позволили взять себе аршин, они захватили много саженей, не только выпили у бедных докторов все вино, но позарились также и на их имущество и достояние, растащили все что попалось им на глаза, так что некоторые из докторов в этот день потерпели убытку на 2 или 3000 талеров. При этом также и многие другие честные люди, из тех, кто жил за городом в незащищенных поселениях и ввиду приближения войска перенесли все свое добро в докторские дома, без всякой вины и причины были ограблены. Так, при этом и я, и мои близкие тоже потерпели немалый убыток, потеряв свое имущество подобным образом. Так из-за чужой вины, о которой сказано выше, пострадали многие безвинные люди.[227]
3-го июня московские жители написали Димитрию повинную грамоту (Powina Grammat), умоляя о прощении и милости, и обещая сдаться. Они писали, чтоб он с богом шел к ним, все его враги уничтожены, кроме молодого Федора Борисовича, его матери к сестры, которые еще живы, но содержатся под такими замками, что ему нечего их опасаться. Димитрий был еще в Серпухове, в 18 милях от Москвы, и оттуда ответил им, что не приедет прежде, чем будут уничтожены те, кто его предал, все до единого, и раз уж большинство из них уничтожено, то пусть уберут с дороги также и молодого Федора Борисовича с матерью, тогда только он приедет и будет им милостивым государем.
Убивают Федора Борисовича и его мать. Сожительница. Это письмо было получено в Москве 10 июня. Тогда же оно было оглашено, и вскоре молодой царь Федор и его мать были убиты в своих покоях. Дочь, которую достохвальный государь герцог Иоганн Датский получил бы в жены (если бы бог сохранил ему жизнь), была отправлена в Новодевичий монастырь, а затем отдана Димитрию в наложницы. Было сделано два гроба, в один положили сына, в другой — мать. Отца, погребенного несколько недель тому назад подле прежних царей, снова взяли оттуда, и всех троих увезли из Кремля на Сретенку в бедный монастырь, где зарыли на кладбище без всяких почестей и без совершения каких бы то ни было церемоний, хотя обычно мертвых у них хоронят очень торжественно. Такой жалкий конец выпал на долю Царя Бориса Годунова и всего его рода (который поднялся и вознесся выше, чем какой-либо род с тех пор, как существует Русская монархия), Борис сам был principalis causa (первопричиной) нынешней войны на Руси из-за того, что он приказал убить малолетнего Димитрия, сына старого тирана, и достиг царства хитростью и происками. Поистине про него можно сказать, как говорилось про Бонифация VII, папу римского: “Intravit ut vulpes, regnavit ut leo mortuus est ut canis”.[228]. Его сын, Федор Борисович, царствовал после смерти отца только 2 месяца без 4 дней и не был коронован.[229]
ГЛАВА IV
О Димитрии I и его царствовании[230]
Как только Димитрию были доставлены достоверные сведения, что с его врагами покончено вчистую, он двинулся 16 июня 1605 г. из Серпухова со всем войском и встал лагерем на лугу в одной миле пути от Москвы. Там он стоял три дня, испытывая московское население, прежде чем вступить в город, и после того, как он убедился, что оно благонамеренно, — раз они покорились ему, радовались его благополучному прибытию и поднесли ему множество ценных подарков из золота, серебра, драгоценных каменьев и жемчуга, а кроме того, поднесли, помимо хлеба и соли, и всякие напитки, (что по русскому обычаю является важнейшим и высочайшим знаком уважения, — то он решил довериться им, согласился забыть и никогда не вспоминать все, что было прежде содеяно против него, а также быть им не государем, а отцом, и всегда хотеть и искать лучшего для любезных своих подданных.
20 июня московские бояре (die Reichs-Senatoren) принесли своему новому царю красивые, пышные и дорогие одежды из парчи, бархата и шелка, вышитые драгоценными каменьями и жемчугом, и попросили, чтобы он вступил в город, принял с божьего благословения отцовское наследие (вернуть которое милосердный бог помог ему столь быстрым и чудесным образом) и счастливо, мирно и благополучно царствовал. Ведь все хорошо улажено и устроено, и ему нечего больше опасаться, а также нет причин печалиться, так пусть он веселится и радуется, ибо всех тех, кто хотел его пожрать, уже нет, и они не смогут загрызть его.
В этот день пришли к нему все немцы, подали ему на лугу челобитную с просьбой не гневаться на них, если они причинили какое-либо зло его величеству и его войску под Добрыничами. В то время этого требовала их присяга и честь, ибо они были людьми подневольными, служили своему тогдашнему государю господину Борису, клялись ему великой клятвой преданно стоять за него и не могли поступить против этого, не замарав своей совести. Но как они верою и правдою служили Борису, так они будут служить и ему.
Димитрий восхваляет постоянство немцев. Димитрий позвал к себе их начальников (большинство которых думало, что он очень будет на них гневаться), был с ними очень приветлив, хвалил за стойкость и преданность, и за то, что они под Добрыничами основательно потеснили его и обратили в бегство, причем почти все его люди полегли на снегу, и за то, что и под Кромами они точно так же не сдались ему, как это сделали тысячи московитов, а остались верны Борису, своему тогдашнему государю и т. д.; и сказал он им также, что
