— «Присмотр»! Господи, боже ты мой, из какого ты века? Это уже давно никого не волнует.
— В таком случае, — вступила в разговор Эви, подражая небрежной манере дочери, — ты никуда не поедешь.
Лили не ожидала отпора и, естественно, стала искать козла отпущения.
— Мэтью, это ведь ты ее настроил, да?
— Никто меня не настраивал! — возмутилась Эви.
— Тогда почему с того момента, как он объявился, у нас воцарились такие феодальные порядки? Что он вообще понимает в воспитании детей!
— Прекрати говорить «он»! — крикнула Эви, теряя терпение. — Мэтью такой отец, что твоему родному папаше и не снилось. И именно потому, что его не было рядом, я с вами либеральничала. А зря! Но теперь ты уже не маленькая девочка.
— А, ты все-таки заметила! — съязвила дочь. — Следовательно, нет никакой нужды продолжать эту дискуссию.
— Очень хорошо, мы наконец пришли к общему знаменателю, — подытожила Эви. — А сейчас иди делать математику. Мы с Мэтом все обсудим и, если сочтем возможным продолжать эту тему, позвоним Холандерам и узнаем, кто из взрослых с вами будет.
— То есть решили опозорить меня перед всем классом? — вскинулась Лили.
Ну, я не думаю, что у вас принято подслушивать телефонные разговоры, — парировал я. — Короче говоря, если мы с твоей мамой сочтем удовлетворительным… — Я запнулся в поисках нейтрального слова.
— …то, как поставлена слежка? — подсказала дочь.
— Если угодно. Тогда будем думать, не помешает ли ваша поездка учебе, и после этого примем решение.
— А что мне сказать Полу?
— Можешь сказать, что, как взрослый человек — как ты его описываешь, — он должен понять нашу озабоченность и дождаться от нас решения.
— Нет, я должна дать ему ответ сегодня же.
— Это еще почему? — удивился я.
— Потому что все дают ответ сегодня! — С этими словами она вылетела из комнаты.
— Знаешь, Эви, — сказал я с неуместной веселостью, — в конце концов надо дать Полу шанс назначить Лили еще одно свидание, если это ей придется пропустить.
Из-за двери раздался страшный крик. Такого голоса я в этом доме еще не слышал. Эви остолбенела, а я заключил, что это закричала женщина, в которую внезапно превратилась наша дочь Лили.
Она влетела в комнату, как фурия.
— Ну, погодите! — угрожающе произнесла она. — Вот мои подруги узнают, какие у меня отсталые родители! Допотопные!
— Ого! — искренне восхитился я. — Какие эпитеты! Ты где этого нахваталась?
— Ты, Мэтью, — объявила она, тыча в меня пальцем с выражением колдуньи, — ты мне никто! Ни по крови, ни как-то еще. И если бы ты продолжал ночевать в своей лаборатории, нам бы сейчас было только лучше!
Она выскочила из комнаты, полная решимости поведать подругам о моих прегрешениях против человечества.
Мы с Эви стояли напротив друг друга, не зная, плакать нам или смеяться.
В общем и целом изнуряющая партизанская война в доме продолжалась почти до полуночи. Между стычками дочь то и дело пополняла свой арсенал боевых средств в телефонных разговорах с подружками. Она удалилась спать только после того, как вырвала у нас обещание «серьезно обдумать» ее просьбу.
— Что будем делать? — беспомощно спросила Эви.
— Знаешь, что? — Я попытался сохранить присущее мне видение перспективы. — Давай пока отложим разговор о новом ребенке.
Потом наступил рубеж.
Летом меня пригласили выступить на ежегодном съезде Международного неврологического общества, который на этот раз проводился в Риме. Я колебался. Эви мгновенно угадала причину.
— Мэтью, чего ты испугался? Что, Сильвия опять не выходит у тебя из головы?
— Эви, если ты думаешь, что я боюсь с ней встретиться, то ты ошибаешься.
— То есть ты боишься с ней не встретиться?
— Черт возьми, ничего я не боюсь! Можно, я тебе скажу, чего бы я хотел?
— Я тебя внимательно слушаю, — раздраженно буркнула она.
— Ну, так вот. Насколько я понимаю, Италия — не простая страна. Летом она превращается в один огромный музыкальный фестиваль. Там проводятся тысячи разных концертов, оперные спектакли в термах Каракаллы, на так называемой Веронской арене… Почему бы вам, девочки, не воспользоваться такой редкой возможностью? Давайте хотя бы один месяц проведем вместе.
Эви обняла меня, а я вдруг застонал.
— О, черт!
— Что теперь не так? — удивилась она.
— Теперь придется сочинять этот доклад, будь он неладен!
Тема напрашивалась сама собой. В докладе съезду нейрохирургов я представлю самые последние результаты своей методики, которая так хорошо показала себя в случае Джоша Липтона, а после него спасла жизнь еще нескольким больным.
Эви мне здорово помогала в подготовке. Она даже настояла на том, чтобы я провел перед ней генеральную репетицию, прежде чем выносить свой доклад на суд несметного множества скептиков со всего мира.
Со свойственным ей пристрастием ко всякого рода сенсациям итальянская пресса мигом ухватила суть моего исследования, и неожиданно для себя я очутился в центре внимания целого сонма журналистов. Мысленно я пытался определить, есть ли в их числе корреспондент «Ла Маттины».
Должен также признаться, что, когда мои барышни ушли по магазинам на Виа-Кондотти, я направился на гостиничный коммутатор и изучил телефонный справочник Милана.
Как нетрудно догадаться, телефона Сильвии там не оказалось.
Я приготовил своим девочкам особенный сюрприз. Эви всю жизнь мечтала побывать в Венеции. И я устроил нам поездку туда на целую неделю, перед тем как возвращаться домой. Эви была этим очень тронута.
Легендарный город с каналами вместо улиц превзошел все наши ожидания. Мы слушали музыку Джованни Габриэли в исполнении церковного хора собора Сан-Марко, а вечером того же дня — духовой концерт Альбинони, исполнявшийся под величественным куполом расписанной Тицианом церкви Санта-Мария делла Салюте.
От великого до смешного. На другой день, пересекая великую пьяцца, окрашенную закатным солнцем в пастельные тона, мы имели удовольствие услаждать свой слух «искусством» каких-то ветеранских ансамблей, фальшиво исполнявших самые избитые шлягеры в близлежащих кафе.
Я вдруг понял, что счастлив настолько, насколько может быть счастлив человек. Я импульсивно расцеловал девочек и обнял жену.
На следующий день мы пошли в театр «Ла Фениче». Этот классический оперный зал красного бархата первым в истории слышал волшебные звуки «Травиаты», что напомнило мне о моем первом «свидании» с Сильвией. Сейчас я долго стоял за последним рядом и смотрел на пустую сцену.
