— Ой, Антон, — от смущения я аж теряюсь. — Спасибо большое! Мне невыразимо приятно!
— Просто хотел сказать тебе это лично, — он хлопает меня по плечу. — Ты умница.
— Только… Только я, наверное, не смогу продолжить работу.
— Что? Почему? — хмурится.
— Я беременна, Антон. И после стажировки планировала посвятить себя подготовке к деторождению, — краснея, признаюсь я. — Прости, что так затянула с этой новостью. Невзорова уже в курсе.
— Я… Я просто в шоке, — рот парня потрясенно распахивается. — А я думал, ты просто немного поправилась… Черт, Лина, поздравляю!
Он слабо улыбается, все еще бегая по мне неверящим взором.
— Спасибо.
Антон озадаченно молчит.
— А ты не думаешь, что было бы хорошо уйти в декрет с приличной должности? — вдруг огорошивает он.
— Ты заканчиваешь стажировку, получаешь постоянное место и оттуда уходишь в декрет. Я могу об этом договориться, если ты всерьез рассмотришь мое предложение, отсидеть в декрете только год. Ну, или максимум полтора.
— Ты сейчас серьезно? — не верю своим ушам.
Это было бы просто замечательно! Рожать малыша, зная, что за мной числится доходное рабочее место, на которое я могу без проблем вернуться! Это же такой надежный тыл!
— Да, и к тому же мамашам, которые вышли на работу раньше положенного срока, фирма оплачивает ясли, — улыбается Зарецкий.
— Боже, Антон, спасибо! Конечно, я согласна! — подпрыгиваю на месте и, не удержавшись, хлопаю в ладоши. — Я была уверена, что из-за беременности я так себе претендент на постоянное место, но раз ты готов меня подождать…
— Значит, договорились, — кивает Антон и со смехом добавляет. — А теперь за работу, Лина! Перед декретом я выжму из тебя максимум!
Глава 49
Глазом не успеваю моргнуть, как пролетает еще одна неделя. После предложения Зарецкого я тружусь с утроенной отдачей, ведь теперь, по его словам, у меня есть будущее в этой большой корпорации.
Совещание с Мадленой Георгиевной на тему того, кто точно получит постоянное место, назначено на десять утра, и по этому поводу в коллективе витает дух тревожности.
— Мне сегодня сон приснился, — полушепотом сообщает Женя Савельева. — Нехороший. Будто за мной гонится медведь, а потом… А потом он съедает меня!
В глазах коллеги плещется неподдельный ужас, а я сочувственно выдаю:
— Да ты не переживай, Жень. Это всего лишь кошмар.
— А вдруг это вещий сон, Лин? Ну, типа медведь — это работа? Я пытаюсь спастись, но все равно проигрываю… Вдруг и тут проиграю? Вдруг мне не дадут место, Лин?
Если честно, я не знаю, что ей ответить. Сейчас подобный страх гложет всех.
— Еще чуть-чуть — и мы все узнаем наверняка, — успокаивающе хлопаю ее по плечу. — Не накручивай раньше времени.
Ровно в десять Мадлена Георгиевна, громко цокая каблуками, заходит в наш кабинет и, окинув присутствующих властно-презрительным взглядом, просит пройти в большой конференц-зал. Оказавшись внутри просторного помещения с широким столом по центру, мы рассаживаемся вокруг него и устремляем выжидательные взоры на начальницу.
— Коллеги, месяцы вашей стажировки позади, и пришло время для подведения итогов, — начинает она. — Кто-то из вас справлялся хуже, кто-то лучше, но в целом все проявили себя с позитивной стороны. Однако предложение о постоянном контракте получат лишь трое из вас. Решение было принято на основе оценки результатов вашей работы, а также мы учитывали то, насколько лаконично вы вписываетесь в коллектив и рабочую атмосферу «Омега групп».
Невзорова говорит долго и пространно, будто специально тянет время. Очевидно, осознание того, что наши нервы перетянуты от томительного ожидания, доставляет ей какое-то садистское удовольствие.
— А теперь ознакомимся со списком тех, кому наша фирма готова предложить постоянное место, — он достает из пластиковой папки лист и зачитывает с него. — Сергей Викторович Куприянов, Игнат Викторович Шатохин и Евгения Дмитриевна Савельева.
Те, чьи имена были озвучены, радостно подскакивают на месте, а я, ничего не понимая, перевожу взгляд на стоящего у стены Зарецкого. Он ведь говорил, что меня включат в список, что я получу эту работу… Неужели не срослось?
Антон, как и я, выглядит пораженным. Его брови сведены к переносице, а в глазах отражается растерянность.
— Эм… Мадлена Георгиевна, — прокашлявшись, вклинивается он. — Вы уверены, что здесь нет никакой ошибки?
Невзорова оборачивается на Зарецкого, и ее вишнево-красные губы недовольно изгибаются:
— О какой ошибке ты говоришь, Антон?
Она смотрит на него с вызовом. Так, словно посредством одного лишь взгляда хочет вынудить его замолчать.
— Вчера мы с вами согласовывали другой список фамилий, — не дрогнув под ее зрительным напором, отвечает Зарецкий.
— Ну, насколько мне известно, начальник экономического отдела я, а не ты, верно? — парирует она. — Поэтому я оставила за собой право решающих изменении.
— Да, но…
— Антон, прошу, — перебивает Невзорова. — Давай обсудим это позже. И желательно без свидетелей.
Начальница говорит спокойно, но в ее голосе все равно скрежещет металл. Кажется, из-за меня Антон навлек на себя бурю ее гнева.
Я замечаю, как по лицу Зарецкого гуляют желваки, но от дальнейшей полемики он воздерживается. Вновь приваливается спиной к стене, а затем, кинув на меня беглый взгляд, досадливо пожимает плечами. Мол, сам не знаю, какого черта здесь творится.
Обговорив все формальные моменты и еще раз поздравив счастливчиков, получивших работу, Мадлена Георгиевна, завершает совещание. Сотрудники начинают потихоньку покидать конференц-зал.
— Задержись, — коротко бросает мне Антон, направляясь к Невзоровой.
Когда в помещении остаемся только мы втроем, он возвращается к ранее начатому разговору.
— Мадлена Георгиевна, вы сказали, что я могу выбрать одного стажера. Того, который, на мой взгляд, подходит для этой работы больше всего. И я остановился на Морозовой. Почему же ее нет в финальном списке?
Невзорова театрально закатывает глаза, а затем усмехается:
— Она и тебя охмурила, да, Антон?
— Что? — парень хмурится.
— Я говорю, я ничуть не удивлена, что твой выбор пал на Морозову. Такая милая, симпатичная девушка. А хватка какая! Как у хищницы!
Я молчу, однако почти уверена, что мои щеки пылают всеми оттенками красного. Черт! Как же это унизительно! Невзорова, не стесняясь, заявляет о том, что у нас с Антоном, якобы, интрижка! Каково ему это слышать?
