– О чем же все-таки говорилось в вашей записке? – допытывался въедливый Капнистов, суя ей измазанную красным белую ленту. – Касательно Арада и Германштадта вы все разъяснили, но вот это: «За див… мии… сто… хай». Что это означает?
– «За диверсиями против русской армии стоит Михай». Я не знаю, кто он… Мне говорили, «лесной король», предводитель всякого сброда, который сгруппировался вокруг него за время беспорядков в стране.
– А поконкретнее? Сколько человек под его началом, какое имеют вооружение, где базируются?
– Этого я вам сказать не могу. В их поселении в лесу я была всего один раз. Туда и обратно меня вели с завязанными глазами, так что дорогу я запомнить не могла. Самого Михая видела раза четыре… нет, пять. В том числе дважды – в Приюте Мертвецов. Там, в крепости, в подземном каземате, устроено что-то вроде секретной лаборатории. В ней Михай встречался с неким стариком, который, по видимости, имеет отношение к каким-то экспериментам. Возможно, холерная эпидемия была запущена именно оттуда.
– Почему вы так решили?
– Я слышала обрывки их разговоров. Мне нечасто выдавалась возможность, я боялась, что меня… как это говорят в России?.. застукают. И язык я знаю плохо, поэтому поняла не все, о чем они говорили…
– Михай, старик, подземная лаборатория… Все это так невразумительно, госпожа Максимова, – состроил кислую мину Капнистов. – Я был в Приюте Мертвецов, когда мы взяли эту крепость в ходе июньского наступления. Никаких подземелий я там не обнаружил.
– Я сама не знаю, как в нее попасть. Вход замаскирован, иначе и быть не может… Если бы удалось снова оказаться в крепости, я бы обязательно его нашла. Но в тот раз я была пленницей, мне и за ворота не дозволялось выйти…
Два дня майор докучал Аните своими нудными беседами, потом отстал. Разоблачить ее, как лазутчицу, не получилось, и тогда он взялся доказать, что ее дилетантский подход к розыскному делу никуда не годится. Однако ни профессиональные, ни любительские действия покамест ни к чему не приводили. Неясно было даже, каким образом агент, засевший в лагере, сообщается с Михаем или с кем бы то ни было из мятежников.
Так было до одной из особенно душных июльских ночей, когда в комнату, где жила Анита, ворвался Джеймс Грин. Это было после полуночи, Анита еще не легла, сидела у окна и при свете поставленного на подоконник масляного фонаря пролистывала книгу, подаренную ей при расставании Шандором. Книга была на венгерском, поэтому Анита мало что в ней понимала, но голос Шандора звучал в ее ушах, когда она пробегала глазами напечатанные слепым шрифтом строчки.
Шандор, Шандор… Милый мальчик, в котором причудливо сочетались отвага и сентиментальность, умение убивать людей и способность к написанию прекрасных стихов. Что-то сладко бередило душу Аниты, когда она думала о нем. Прощаясь под стенами Токая, в сотне шагов от русских постов, где его могли арестовать, он долго не отпускал ладонь Аниты, держал ее в своих сильных и в то же время нежных руках. А потом вдруг признался, что женат.
– Да-да, у меня есть жена. Ее зовут Юлия, она далеко отсюда…
– И вы готовы были забыть ее ради меня? – Анита нахмурилась, не ожидала от поэта-романтика такого вероломства.
Шандор грустно улыбнулся.
– Я любил ее, это верно. Я все делаю по любви, это единственная причина моих поступков. Даже когда я стреляю во врагов, я делаю это, потому что люблю своих друзей. Но я должен знать, что моя любовь нужна… что она востребована… что она приносит пользу… Если без моей любви можно обойтись, значит, либо она недостаточно сильна, либо направлена не туда…
– Мы еще встретимся? – спросила Анита.
– Возможно, – ответил он. – Я чувствую, что жить мне осталось мало, но я бы очень хотел увидеть вас еще раз…
И вот, спустя пять дней, Анита сидела у окна, листала сборник с незамысловатым названием «Стихи» и думала, думала о Шандоре. Ей отвели каморку в бывшем монастыре, ныне приспособленном под лазарет, который был заполнен не столько ранеными, сколько умиравшими от холеры. В свободные часы Анита помогала ухаживать за больными. Соседство для нее было опасное, зато сюда крайне редко заглядывали посторонние, и в вечерние и ночные часы никто не нарушал ее уединения.
В коридоре кто-то затопал. Анита закрыла книгу, повернулась к двери. В комнату влетел Грин, он дышал как марафонец, только что пробежавший дистанцию.
– Джеймс? – удивилась Анита. – Так поздно?
– Дело, не терпящее отлагательств! – выдохнул американец и шмякнул донышком на стол бутылку из-под токайского вина. – Voilà!
– Джеймс, вы же знаете, что я не пью токайское… Тем более в такой час.
– Смотрите, что внутри! – Он вытащил туго пригнанную пробку и вытряхнул из бутылки на стол свернутый трубочкой бумажный листок.
– Где вы это взяли?
– В Тисе выловил. Говорят, после захода солнца здесь отменно клюет пескарь. Я решил попробовать, сел на берегу, наладил удочку… Вдруг – шорох! Смотрю: по тропинке спускается человек. Было темно, луна как раз за облако скрылась, разглядеть его я как следует не разглядел. Видел только, что среднего роста, плечи опущены, шел крадучись, все поглядывал, нет ли кого поблизости…
– Он вас не заметил?
– Помните на берегу иву? Раскидистая такая, ветки до земли. Я за ней, как за зеленым водопадом… Меня не видно, а сам листву чуть раздвинул и наблюдаю… Тот мистер спустился к воде, скрылся за камышами. Любопытно мне, что он там делает, но высунуться опасаюсь – что если заметит? С полминуты прошло, не больше. Он бегом назад, скрылся в темноте, а я – к тому месту, где он стоял… Сначала ничего не разглядел, потом луна выглянула, по воде светлячки побежали. Вижу: что-то темное плывет. От берега уже футов на десять отнесло, подхватило течением… Я удочку закинул, подцепил кое-как, подогнал к берегу… И вот он, улов, перед вами.
– Что ж, давайте посмотрим, что вы поймали, Джеймс.
Анита развернула влажный листок и озадаченно уставилась на ряды цифр и букв, перемешанных, как ингредиенты в малагском салате. Вот что там значилось:
«74cv0 qf988 hhh59 981gg f9d5n 46xz9 3371y lkc22»
– Шифр? – произнесла она раздумчиво. – Какой своеобычный… Никогда с таким не сталкивалась.
– Я тоже ни черта не понял, – сознался американец. – По части всякой там криптографии – это не ко мне.
– Обратите внимание, что символы выписаны группами по пять в каждой. Пока это все, что я могу сказать. Придется поломать голову…
– Да уж! Зато понятно, как бунтовщики связываются со своим агентом. Он отправляет им послания в бутылках – как Робинзон.
– Не припомню, чтобы Робинзон в романе это делал. Но, наверное, вы правы. Хотя, надо признать, способ не очень надежный. Не так-то просто выловить бутылку в нужном месте и в нужное время… И потом – как осуществляется обратная связь?
– Может, они тоже бросают бутылки где-нибудь выше по течению?
