И теперь перед ним стояла девушка, которая, в отличие от него, имела такой богатый опыт «просто переспать», что и подумать было страшно. А он… Он всё равно хотел быть с ней. Потому что под ороговевшей патиной всех этих «отношений» он видел тот самый свет, о котором недавно говорил Дядёк. И этот свет притягивал его, хоть и больно обжигал.
Горечь и тоска…
— Давай считать, что мы всё выяснили? — через силу улыбнулся он.
— Так это ты спросил.
— А ты ответила.
— Что, не понравилось? — она сделала небольшой шажок, чтобы заглянуть ему в лицо. — Теперь будешь меня сторониться?
— Не буду.
— Не буду, — передразнила она. — Так не будь! Я тебе нравлюсь?
Славкины уши вспыхнули, щёки обдало горячим. Совсем не об этом он хотел с ней поговорить.
— Эй! — не унималась Чита. — Ну, ответь хоть чего.
— Нравишься, — через силу выдавил Славка, глядя в сторону. — Пойдём уже.
И они снова неторопливо пошли через лужайку.
Скоро дорожка вывела их к роще с молодыми неокрепшими дубками и клёнами, среди которых притаилась странная почти игрушечная деревенька.
Небольшие одинаковые новёхонькие рубленые избушки-теремки образовывали что-то вроде лесной улицы. Всего избушек было десять, пять с одной стороны выложенной тёсаной брусчаткой дороги и столько же с другой. Каждый домик был обнесён изгородью из сплетённых между собой веток и прутьев. Кое-где на прутья были насажены глиняные горшки. В конце улицы стояла деревянная часовенка, за которой сверкал идеально круглый, как корабельный иллюминатор, пруд с крошечной банькой у самой воды. Всё здесь выглядело будто декорация к русской народной сказке. В том числе и Чита в своём сарафане, и он в вышитой косоворотке.
В этих местах Славке бывать ещё не доводилось.
— Что это? — спросил он, обводя удивлённым взглядом домишки.
— Мечта, — будто завороженная ответила Чита, останавливаясь.
— Чья?
— Вероника Егоровна построила эти дома для своих будущих крепсов. Представляешь? Мы тут будем жить! Мы! Я уже была внутри. Там всё есть! Печка с плитой, погреб большой, даже мебель стоит новая! Скорей бы уже!
Её глаза блестели.
— Я, знаешь… — она порывисто повернулась к Славке, лицо её светилось неподдельной радостью. — Я огородик маленький заведу! И цветник у забора посажу, Дядёк семена мне даст — и посажу! И яблоньку! Как думаешь, позволит Вероника Егоровна яблоню высадить?
— Не знаю, — растерянно ответил Славка.
Воодушевлённость, с которой Чита делилась своими мечтами, поразила его. Человек, не принадлежавший себе, на его глазах азартно и со вкусом планировал своё будущее.
— Скоро электричество подведут, и можно будет заселяться! — продолжала ворковать Чита. — Так уже хочется пожить в своём доме!
«Не твой это будет дом! — хотелось крикнуть Славке. — И ты не твоя!»
Но он, конечно же, промолчал.
Обойдя пруд, миновали длинный кирпичный гараж с зелёной металлической крышей и маленькой декоративной башенкой над фасадом и вышли почти к самому Дворцу с противоположной от гавани стороны.
Вблизи Дворец был ещё великолепней. Позолота слепила глаза, в высоких окнах отражалось небо, словно сам Дворец был наполнен им до краёв.
— Я слышала, ты когда-то был «синим»? — Чита мягко дотронулась до его руки.
— Давно, — хрипло ответил он.
— Расскажешь?
— О чём?
— Как это — быть полноправным?
— Я почти уже забыл.
— Ага, забыл! Такое забудешь! В Ростырнет, небось, каждый день ходил? Наверное, это очень интересно, да?
— Не очень, — соврал Славка.
Она, конечно, раскусила эту бесхитростную враку, но не обиделась. Засмеялась и хлопнула его по плечу, отчего внутри у Славки затрепетал маленький серебряный камертон.
— А как тебя по-настоящему зовут? — спросил он.
— Зови меня Чита. Мне нравится это имя, оно весёлое.
— А всё-таки?
— Рита, — смущённо сказала она.
— Была Рита, а стала Чита?
Она коротко кивнула, поджав губы.
— Прогресс, — неуверенно согласился Славка, и они рассмеялись.
* * *
За гаражом и пустой автостоянкой расположился пост охраны — огромный вытянутый терем, сложенный из толстенных брёвен. Крышу терема украшал резной конёк, выполненный в виде двуглавого орла. Сразу за постом торчала серая мачта ретранслятора, увешанная коробками и лопатками модулей. У крыльца стоял здоровенный детина в коричневой полевой униформе. Издалека он был похож на медведя.
Увидав гостей, Медведь заулыбался. Он обнял подошедшую Читу, бережно прижав её к себе огромными ручищами. На его фоне высокая статная Чита выглядела как недокормленный ребёнок.
— Привет, красотуля ты наша! — пробасил здоровяк. — Давно уже в гости не захаживала. Забыла про нас?
— Работы у меня, Миш, прорва. А то не знаешь?
Медведя звали Михаил.
— Знаю-знаю, работница-ударница, — прогрохотал Михаил раскатисто. — И этого привела…
Всё добродушие разом стекло с его широкого лица. Здоровяк смотрел на Славку так, будто искал, к чему прицепиться.
— Привела, — сообщила Чита. — Ну а заодно я ему и хозяйство показала, чтоб освоился.
— Так ты мне покажи, хозяйство-то, я освоюсь, — Михаил попытался ухватить её за зад, но она проворно увернулась и юркнула внутрь терема.
Славка скрипнул зубами.
Богатырь посмотрел ей вслед, клокоча тихим смехом. Потом повернулся к Славке и холодно бросил:
— Шагай внутрь.
* * *
Внутри было светло и прохладно.
Над окном поскрипывал большой кондиционер «Догода-2». В спортзале школы, где учился Славка, стояли точно такие же — шумные, но очень эффективные. И физрук, бывший моряк-пограничник, постоянно включал их на полную мощность, что, по его мнению, должно было способствовать стимуляции подвижности учеников. А на самом деле способствовало простудным заболеваниям. Но из школы его выгнали не за это, а за то, что из своей каморки он проделал в женскую раздевалку отверстие и снимал всё, что там происходило, на портативную камеру «Ус».
В дальнем углу надрывно дребезжал холодильник. Посреди просторной комнаты стояли крепкий деревянный обеденный стол без скатерти и несколько мягких стульев с изогнутыми ножками и позолоченными немного обшарпанными спинками. По всей видимости, стулья эти были сосланы сюда из Дворца по старости. Вдоль дальней бревенчатой стены протянулась длинная лавка, на которой увлечённо пришивал что-то к рукаву форменной куртки ещё один охранник.
