Меня затошнило от отвращения, что кто-то способен на такое. Это бесчеловечно. Но скорей всего он не человек…
Дверь распахнулась, громко ударившись о стену, и переполошенные Ира с Артемом влетели в спальню. Оба были еще сонными и помятыми с ночи.
– Что? Здесь кто-то есть? – оглядывались по сторонам в поисках причин, по которым я подняла крик.
Но я была не способна что-то либо ответить: расталкивая друзей, я побежала в ванную, где следующие полчаса провела, склонившись над туалетом. Все-таки напиться было до примитивного идиотской затеей. Проблемы это не решило, а ко всему прочему добавило жуткое похмелье. Чувства притупились на короткий вечер, а сегодня они раздирали меня с новой силой.
Спустя время Ира не выдержала и все-таки постучала в дверь, чтобы проверить мое состояние.
– Ты как? – вновь этот обеспокоенный тон, который я слишком часто слышала от нее в последние недели.
– Хочу умереть, – севшим голосом прохрипела я через дверь. И это самое точное описание моего состояния.
Мой измученный вид вызывал у окружающих только сострадание, наверное, поэтому Ира не расспрашивала, где я так напилась прошлой ночью. А может, ей наплевать. Не могла осуждать ее за это, всему виной я сама: отвергала каждую ее попытку достучаться до меня. Вынуждена признать, что оказалась не лучшей подругой: не интересовалась Ириными делами или переживаниями, зациклилась на себе. Выходит, человек – не единственное эгоистичное существо в этом… Мире? Вселенной? Не представляла, какая градация у бытия. Теперь все давно знакомые истины я подвергала сомнению.
Лежа на кровати, приходила в себя. В компании бутылки воды, которую периодически открывала и большими глотками спасалась от обезвоживания. Спиртное изрядно подчистило мне память: так и не смогла вспомнить, как вернулась домой. Скорей всего, этому поспособствовал Дан. Забавно. Все в один голос твердят, что он втянет меня в неприятности, но на деле это я создаю ему проблемы.
Телефон на столе завибрировал и с глухими ударами начал свой нервный танец по гладкой поверхности. Родители названивали с самого утра, но я игнорировала их: мне нечего им сказать. Обвинять и упрекать? Затеять ссору? Расспросить о родном мире и их прошлом? Пока не готова к новым откровениям. Сойду с ума, если всплывут еще более темные тайны. Я не знала, что делать дальше. Притворяться, что ничего не произошло? Продолжать посещать консерваторию? Жить, как ни в чем не бывало? Запереться в комнате и куда не выходить? На данный момент мне хотелось именно этого: как в детстве укрыться одеялом с головой и спрятаться ото всех проблем. Но в дверь постучали, не давая безмолвно умереть в собственной постели. Я не стала отзываться, надеясь, что по ту сторону решат, что я сплю, и оставят в покое.
– Маш, – позвал знакомый голос, – впусти меня.
Сразу вспомнила последнюю встречу с Ромой, и на душе стало еще хуже. Думала, он больше никогда не захочет меня видеть. Но он все равно здесь, за дверью. Ведь это больно: быть так близко к желаемому и не иметь возможности обладать им. Мне как никогда сейчас нужна была его дружба, поэтому я поступила эгоистично и открыла дверь.
Рома стоял, привалившись к дверному косяку. Он разглядывал меня, наверняка, отмечая разбитое состояние. Сам же выглядел свежим и бодрым, но глаза казались потухшими. Но не только эта деталь сегодня казалось в нем иной. Не могла разумно объяснить, но только осознала, что по-настоящему увидела парня только сейчас.
– Хотел удостовериться… – только начавшаяся речь оборвалась, и он напрягся, впиваясь в меня пронзительным взглядом. Не сомневалась, он тоже почувствовал нечто странное. Глянул через плечо, проверяя нет ли свидетелей, и затолкал меня внутрь, беззвучно прикрыв за собой дверь.
Рома держал меня за запястье и всматривался в глаза, пытаясь прочитать в них нечто известное только ему. Ситуация, возможно, со стороны выглядела напряженной, но я не ощущала угрозы. Воздух вокруг трещал и вибрировал, будто аккумулируя внутри меня энергию. Но и это не пугало. Это казалось естественным.
– Что он с тобой сделал? – Рома предсказуемо обвинил во всем Дана. – Так не должно быть, – размышлял вслух.
Только сейчас я сообразила, что и он многое скрывал о себе. Они с Даном хранили одну общую тайну – мою тайну.
– Ты не человек, – знание, как внезапное озарение, пронзило меня.
Словно признав во мне опасного врага, Рома разжал пальцы, отступая.
– И кто же я тогда? – осторожно спросил он, прощупывая почву.
– Не знаю, – этого имирт мне не подсказал. – Возможно ты оттуд же, откуда и я, – размысляла логически, припоминая все те странные названия, что упоминал вчера отец. – Из Кариара.
Рома замер и продолжал сканировать меня взглядом:
– Почему я раньше не понял кто ты?
Он не доверял мне: искал причины и способы того, каким образом мне удалось обвести его вокруг пальца.
– Ракран, – всплыло в памяти, – он скрывал меня ото всех.
– Дан-Ар? – предположил, что это его рук дело.
Я покачала головой, вынужденная признать, что стала жертвой заговора самых близких:
– Мой отец.
Рома чуть опустил плечи, немного расслабляясь.
– Так ты не знала о своем истинном происхождении? – легко догадался, сложив фрагменты картины воедино. – Почему тебе не сказали? Так нельзя, мы не должны забывать, кто мы есть.
Казалось, он единственный, кто понимал, что я сейчас испытывала. Остальные не видели в сокрытии моей сущности и сопутствующей лжи ничего предосудительного.
– На меня обрушили гору информации, – осела на кровать, признаваясь в своей беспомощности, – кучу незнакомых понятий, которые только больше запутывают. – Я была сбита с толку, и хотела вернуть в жизнь прежнюю ясность и стабильность. – Не просила, не хотела… Зачем они так со мной?
– Успокойся, – Рома в два шага уже стоял рядом и, присев, снова взял меня за плечо, только на этот раз желая утешить: – Я могу ответить на твои вопросы. Ты знаешь, как зовут твою семью?
– Рит, – произнесла ничего не значащее для меня слово. Не думала, что это вообще имеет какое-то значение, но Рома нахмурился, словно услышал нечто знакомое.
– Манри? – спросил с таким видом, как будто я без затруднений должна понять его. – Прости, – опомнился. У меня не было даже элементарных знаний о собственном мире, поэтому он начал с азов: – В Кариаре существует что-то вроде деления на социальные классы или касты, – начал объяснять. – Это трудно точно перевести. Я, например, из сакри. Наша стезя – военное поприще, либо личной охрана правящей семьи. Манри в большинстве своем занимаются созданием украшений и оружия. Куют клинки и мечи.
– Оружие… – растерянно повторила. Ювелиры и кузнецы – вот, кто мои родители на самом деле? Интересно, этот как-то связано с тем, что им пришлось бежать?
Вновь подкатила тошнота. Я встала с кровати и распахнула окно, впуская в комнату холодный осенний воздух. Медленно вдыхала его до тех пор, пока не стало легче. Рома тем временем безмолвно дожидался, когда я буду готова слушать дальше. Вдруг до меня дошло, что я не знаю его настоящего имени. Мы все прикрывались ширмами, прятали себя настоящих за рядовыми человеческими именами и чуждым укладом жизни. Сколько еще моих знакомых скрывают свою истинную сущность? А сколько таких, как мы, населяют мир?
