— Я не поняла. И что же, ты будешь встречать новый год одна, сидя в какой-то квартире, заваленной коробками?
— Видимо, да…
— НЕТ!
Лиля подняла на меня свои печальные голубые глаза, наполненные слезами, готовыми брызнуть фонтаном от малейшей дополнительной эмоции.
— С нами поедешь! Я тебя тут одну не оставлю!
— Вик, это некрасиво, ехать без приглашения…
— Некрасиво, Лиля, лезть в чужую личную жизнь, лишать человека права на свободный выбор профессии и вынуждать хранить долбаную девственность! Так что ничего! Потерпят! Не такие уж они там и нищие, чтоб не иметь возможности принять еще одного гостя! А если хоть слово скажут, так это даже хорошо — такой скандал им устрою, еще будут умалять меня уехать!
Лиля отчаянно засмеялась, а из ясных глаз все же брызнул соленый поток.
— Ничего, цветочек мой, — гладила ее по спине, крепко обнимая, — Я столько лет терпела, мучилась… Училась каркать по-немецки! Пусть терпят! А… А хочешь, заставлю Васю дежурить у тебя все новогодние праздники? Я могу!
— Нет, Вика. Это уже чересчур. Даже еще унизительней, чем ехать с тобой к Беренгофам.
— Вот и решили. А поехали по магазинам, а? Лиль? Купим себе новые платьица к новому году, посидим в нашей любимой кофейне?
— А поехали, — улыбнулась Лиля.
— Отлично. Надо только вопрос с билетом решить.
Мы оделись и спустились на кухню, где пил какую-то зелено-бурую дрянь цербер-ППшник.
Лиля демонстративно не обращала внимания на Васю, тот в свою очередь зорко следил за каждым ее движением, словно она опасный террорист, готовый напасть на него с ножом для хлеба, или в любую секунду выдернуть чеку на несуществующем поясе с гранатами. Забавно было бы на это посмотреть, но моя нежная Лиля и мухи не обидит. При всей своей внешней уверенности и непробиваемости подруга очень ранима. И добра. Она скорее Васю накормит, нежели ударит или повысит голос.
Другое дело я!
Я могу!
— Алло, пап! Слушай, я хотела предупредить, что Лиля поедет с нами в Германию… В смысле зачем? Потому что я так хочу!… Что значит, слабый аргумент?! А как тебе такой — не полетит она, не полечу я! … Да мне плевать, пап, ты же знаешь… Мне все равно, где ты достанешь билет… А кто еще летит? … Ва-ася? … А на хрена нам там Вася, пап? … Нечего ему там делать. Пусть… дом сторожит… От кого он там будет мою девственность охранять? От графа? … Ой, ладно тебе, пап, сейчас не девяностые, не нужен мне охранник, завязывай уже с этой дурацкой легендой… Угу… Вот и отлично… Вот и чудесно… Я сброшу тебе копию ее паспорта… Ага… Целую, папуль!
Все это время парочка таращилась на меня, как две кошки в календарь.
— Ну что, Василий! Радуйся! Выбила для тебя выходные! Даже целые каникулы! — цербер продолжал недоуменно молчать. Вот послал же Бог охранничка. — Короче, Вася. Мужик ты вроде нормальный, хоть и цербер, так что я по дружбе-то тебя предупрежу. Ищи-ка ты себе новое место работы. Мы сейчас к графу забугорному скатаемся, я ему пару ласковых-то выскажу, а потом все. Мы с моим Марком Робертовичем начнем путешествие в мир большого секса. Как понимаешь, охранять тебе будет уже нечего. Со своей честью принцесса планирует расстаться в ближайшее время.
У бедолаги задергался глаз. Блин. Злой какой-то у меня юмор сегодня.
— Ладно, Вась, ты не переживай. Обещаю, не уволим, пока нормальное место тебе не подыщем. Скажу папе, он тебя в фирме своей устроит, хочешь?
— Нет, спасибо…
— М-м… Ну, смотри. Если что… от своих слов не отказываюсь… Ты собирайся тогда, минут через тридцать поедем по магазинам покатаемся. Пора чемоданы паковать!
День прошел в суете и хлопотах, но в целом с отличным настроением. Мы с Лилей совершили набег на торговый центр, посетили СПА, пообедали в уютном ресторанчике и вернулись домой, чтобы собрать чемоданы. С билетом для Верховской вопрос был окончательно улажен, но мне показалось, что цербер не очень-то обрадовался предстоящим выходным. Наверное, тоже мечтал увидеть графа.
Марк звонил один раз. Предупредил, что уезжает в Австрию с сестрой. Обещал, что скоро увидимся, но конкретных дат не называл. Я не наседала. В конце концов, мне и самой надо разобраться с одним крайне важным делом. Пора уже окончательно разрубить этот завязавшийся вокруг моей тонкой шеи гордиев узел, пресечь дальнейшие графские посягательства на мою жизнь и ощутить пьянящий вкус свободы и независимости.
Засыпали мы с подругой вместе на моей кровати утомленные и расслабленные, наслаждаясь молчаливым обществом друг друга, при этом погруженные в собственные мысли. Лиля улыбалась, но я знала, что за напускной безмятежностью подруга грустит. На мое предложение выговориться, Верховская лишь отмахнулась, не желая «тратить слова и эмоции на бездушного слепца».
Мое же сознание и мысли всецело занимал Марк Горский. В своих розовых мечтах я рисовала наш дом с зеленой лужайкой, камином и золотистым ретривером, слюнявящим профессорские ботинки.
Он будет преподавать свою любимую экономику скучающим студентам, а я буду рисовать иллюстрации к детским книжкам, взрослым фэнтези-романам или просто писать портреты необычных людей. Или поступлю все-таки в Суриковку…
Марк верит в мой талант. Он не запретит.
Так и уснули, взявшись за руки, погруженные в себя.
Глава 41
Проснулись мы рано. Впереди ожидал двенадцатичасовой перелет, а потом еще трехчасовая поездка до замка фон Беренгофов.
Удивлял папа. Молчаливый, задумчиво-потерянный. Казалось, он близок к панике, хотя я точно знала, что летать родитель никогда не боялся. Неужели так страшится встречи с графом?
Меня же напротив пропитало ледяное спокойствие и умиротворение. Я была готова к этой встрече. Даже не так. Я ее желала, утратив всякий страх. Зубами выгрызу свою свободу. Клянусь!
Уже на регистрации вдруг поняла, что конечный аэропорт это Инсбрук в Австрии. Но папа объяснил, что оттуда гораздо ближе добираться до графских владений, чем из Мюнхена.
Ровно в десять утра, расположившись в комфортабельных кожаных креслах бизнес-класса, мы взлетели к яркому желтому солнцу, которое с земли скрывали плотные облака.
Негромко переговариваясь, мы с Лилей вспоминали наши приключения в разных городах Европы, в том числе и Германии.
Потом подружка задремала и я, глядя в иллюминатор, самостоятельно воскрешала в памяти яркие события.
Помню, как впервые увидела свою то ли тетку, то ли бабку — не разобрать этих двоюродно-дедовских связей. Короче, родная сестра матери отца — Маргери Шульц.
Мегера, как есть.
Мне казалось, что она застыла во времени, когда женщина была всего лишь приложением к мужу. Будь у нее дочь, мне было бы жаль бедняжку. Но детей у старой тетки не было. А посему ей жутко не терпелось внести свою лепту в мое воспитание.
