— Пропорции нарушены. Мне нужно идеальное лицо.
— Идеальное лицо? — глупо повторял граф.
— Да.
— Слушай, разве я обязана отчитываться? — раздраженно бросила Вика. — Нет и нет. Смирись. И до свидания.
Граф застыл, не веря во все происходящее. От шока и потрясения пропал дар речи в буквальном смысле. Он онемел, оглох и потерял способность двигаться.
Оттаял, лишь когда увидел исчезающую в толпе фигурку Вики, в направлении к стойке регистрации, по-прежнему сжимающую блокнот в тонких изящных ручках.
Аромат летних яблок и ощущение счастья быстро развеялись, оставляя после себя лишь горькую пустоту. А затем телефон ожил чередой входящих оповещений.
«Все было ошибкой. Прощай.»
Глава 40
ВИКА
Воспоминания бурной снежной лавиной накрыли меня.
Я застыла, раскрыв рот, не веря в реальность происходящего. Если бы год назад кто-то сказал, что именно я получу эти вещи в подарок от профессора Горского — я бы долго, держась руками за живот и утирая слезы, хохотала.
_______
В декабре прошлого года студенты нашего института летали в США на их Рождество. В основном это были активисты и отличники, победители всяких научных конкурсов, лауреаты и прочая научная элита, но тех, кто был в состоянии оплатить свой перелет и проживание тоже брали. Так компанию ботаников, задротов и обожающих их преподавателей разбавили и мы с Лилей.
Оценить всю прелесть Нью-Йоркского метро мне довелось на собственной шкурке. Делегация шумных русских студентов составляла около тридцати человек. Передвигаться такой толпой в переполненной подземке было весьма проблематично, поэтому нас разделили на четыре группы и закрепили за ответственным преподавателем.
Наш занудный конвоир раздражал изысканными манерами и идеальным внешним видом. Начищенные ботинки, элегантное пальто, рубашка цвета калифорнийского неба слишком чужеродно смотрелись среди обычных американских рабочих в час пик. Этакий бизнесмен с Уолл Стрит в унылой серой массе.
Раздражал своим лоском сопровождающий, очевидно, не только меня, но и всех окружающих, потому что на каждой станции входящие работяги с особым удовольствием прижимали его к заляпанному грязными пальцами стеклу несвежими телами с запахом тяжелых будней.
По прибытии на нужную станцию было необходимо спешно покинуть вагон с основным потоком. Мой тогдашний бодигард Юрик, расталкивая пассажиров своей широкой грудью, совершенно не предвидел, что я попросту не успею за ним выйти.
Зато преподаватель явно предполагал возможность такого развития событий, и когда перед самым моим носом захлопнулись двери вагона, тяжелая рука твердо легла на плечо и сжала, подбадривая. Обернувшись, встретилась со спокойным черным взглядом нашего холеного профессора.
До следующей остановки мы ехали двадцать минут и попали на какую-то старую обшарпанную станцию, явно в криминально-опасном районе. Покинув вагон минут пятнадцать дожидались обратного поезда, боясь сделать хотя бы одно неверное движение.
Дерганый чернокожий тип в длинном черном кожаном плаще, круглых черных очках, совершенно лишних здесь, в не видавшем солнца туннеле, походкой крутого гангста рэпера приблизился к нашей, выделяющейся на общем фоне, парочке.
— Пссс! Пссс, бэйба! Золотишко? Травка? Или Кокаин? — он не спрашивал, что из перечисленного нам надо, он предлагал выбрать, за что мы так или иначе отдадим ему все свои деньги.
Почувствовав спиной, как напрягся преподаватель и сжалась рука на моем локте, поняла — быть беде. Поэтому включив режим белокурой идиотки засияла, как стразы на лифчике у стриптизерши.
— Золото? О! Я обожаю золото! — радостно захлопала в ладоши и облегченно заметила, как удовлетворенно хмыкнул торговец.
С шармом заправского фокусника он распахнул свой кожаный плащ, и я на мгновение зажмурилась, боясь увидеть под ним ничего. Но… пронесло.
Хотя… лучше бы он оказался эксгибиционистом.
Во множестве прозрачных кармашков на внутренней части плаща находились различные безделушки такие же «золотые», как и куриные яйца на пасху.
Щебеча восторженное «Вау», ткнула наугад в статуэтку Оскара и цепочку с кривоватым кулоном в виде Статуи Свободы.
— Пять тысяч долларов, — огласил цену нашей свободы торговец.
Профессор побледнел. И я понимала причину. Даже если мы сбросим в общий котел всю нашу наличку, не наберется и половина суммы.
Это естественно не устроило владельца ювелирной лавки в плаще, и белки его глаз стремительно вылуплялись из черных глазниц, пока ноздри раздувались, нагоняя на нас страху.
Вдали послышался гудок приближающегося поезда. Адреналин в крови зашкаливал. Если сейчас мы не сядем в вагон, торчать на этом перроне придется еще минут двадцать, которые мы можем и не пережить.
Тогда профессор снял с руки дорогущие часы и протянул торговцу. Осмотрев предмет обмена и удовлетворившись выгодностью сделки, мужчина сунул в мои дрожащие руки Оскар и цепочку и той же вальяжной походкой удалился, а мы едва ли не бегом вскочили в шипящий вагон.
— Держите, профессор, это Ваше, — протянула я покупки шокированному спасителю.
— Зачем мне это?
— Девушке своей подарите…
__________
До настоящего момента я и не помнила, что тот самый профессор, с которым мы пережили незабываемые минуты в Нью-Йоркском метро и был мой Марк Робертович.
Поразительная штука — память!
Этот сукин сын таки подарил сувениры своей девушке!
МНЕ!
Не мешкая ни секунды, надела «золотую» цепочку, вооружилась личным Оскаром, сделала очередное селфи и отправила Марку.
И в ответ, мой суровый профессор прислал, О БОГИ, красное сердечко!
Окрыленная счастьем, полетела к Лиле, чтобы поделиться теплом и поднять настроение подруге.
Как оказалось, мое желание было весьма своевременным. Верховская не спала, а сидела в кровати и растерянным лицом слушала собеседника на другом конце телефонной связи. Она ничего определенного не говорила, скорее лишь как-то обреченно и безжизненно мычала.
Я встревоженно наблюдала за Лилей, гадая, что еще могло произойти в жизни близкого мне человека.
— Что случилось, Лиль? — осторожно спросила подругу, как только изящная ручка отбросила телефон на одеяло.
— Счастье у меня случилось… — совершенно несчастливо произнесла Верховская. — Родители к новому году квартиру подарили. И уже даже перевозят туда все мои вещи… Мама через час улетает на Бали со своим любовником. Папа предупредил, что без звонка в ЕГО дом лучше не являться, потому что им с Милой хочется, наконец, насладиться обществом друг друга.
