- Какой ещё компромат? – что-то они явно мутят. Уже не первый раз такие загадочные лица и быстрые переглядки.
- Вот мы и на месте! Сельскохозяйственная семнадцать. Приятного дня, бабуля! – почти напевает ей вслед Макс.
- Что за секреты, Максим?
- Да какие секреты, Авророчка?! Знаешь же её – хлебом не корми, дай развести интригу или из мухи слона раздуть.
- Есть такая черта, не спорю. Знакомо. А вы с ней случайно не родственники, а?
Максим. Пятнадцатое мая
- Да всё, всё! Ладно! Продайте по пятаку каждый и чёрт с ними, с этими стульями! – не управляющий, а кара небес какая-то. – Всё! Я не могу больше разговаривать! Я в ЗАГСе, на регистрации. Продавайте сегодня, что хотите и кому хотите! Хоть женские презервативы!
- Максим! Хватит трындеть. Да ещё так громко. – Тычет меня локтем в бок Аврорка.
- Ладно. Молчу-молчу... – приобнимаю любимую за талию. Ну как же нетерпится стянуть с неё это фиалковое платье. Не зря так долго подгоняли. Сидит, как влитое! – Подружка невесты моя!
Интересно, удастся ли незаметно для окружающих цапнуть её за зад? Ох, что-то я совсем разошёлся. Ледяной водички бы...
- Тише можешь? Вон ба уже на тебя косится!
- Упс! Вижу, опять про меня фигню думает.
- Максим, сейчас за дверь выгоню! – в то время, пока окружающие нас подружки невесты в возрасте за восемьдесят, льют слёзы умиления, моя еле сдерживает смех и легонько притоптывает ножкой. Иначе ухохочется в голос. Знаю её.
- Поздравляем молодых! – водружаю бабуле в руки огромный букет и расцеловываю.
- А ты опять язвишь, Максимка! – ба тыкает меня под рёбра прямо как Аврорка. И к бабке не ходи – родственницы.
- А что я такого сказал? Ну не старых же поздравлять!
Крытый павильон загородного комплекса украшен в соответствии с последними тенденциями свадебной моды, почерпнутыми из апрельского каталога. Даже не знаю, чья эта идею в первую очередь – бабулина или Аврорки. Знаю, моя красотка вовсю тренируется перед собственной свадьбой. И после пластической операции не вылезает от косметолога, бедняжка. Ну, ничего, уже считай, всё позади. Кожа на правой стороне лица идеально ровная, хотя этой засранке до сих пор кажется, что что-то осталось.
- Эко всё припудрено барством! – с неподдельным удивлением восхваляет шикарное убранство ба. Ну вот теперь понятно, кто главный заказчик дизайна. – Как в домах Ротшеллеров[9]!
- Мне тоже нравится, бабуль! – подначивает ей Аврорка.
- Ну ещё бы! Чем мы хуже этих высокопоставленных сидельцев кабинетных? – бросает очередное красноречивое словцо и покручивает между пальцев край шёлковой скатерти. – Вот ещё бы Сильвестра с талоном позвали и тогда вообще цены бы свадьбе не было!
- Не могу над тобой, баб! Сейчас со смеху коньки отдам! – эта старушка даже меня иногда затыкает за пояс своими словесными выпадами.
- Не “отдам”, а “откину”, “отброшу”. Что, в школе не учился что ли, Максюня? – садится на свой почти трон и подпирает подбородок кулаком.
- А запах! Чувствуете? Так есть хочется, что переночевать негде! – подтруниваю я.
- Старый прикол, Максюня. Сдаёшь. Стареешь что ли... – оглядывается назад, внимательно отслеживая перемещение первого официанта. – Не нахваливай своих поваров. Мы сами сделаем выводы, повар то или поВОР.
- Баб, ну хватит вредничать. Максим старался.
- Да! Не спал, не ел, не мылся три дня и три ночи. И там, и сям. И с теми и с этими... Там, тут, здесь. Сверху, снизу. Вдоль и поперёк...
- Ладно, ладно. Шучу я. – Отмахивается ба. – Так, давайте по местам, внучки. Самый отрыв начинается!
Глава 54
Второе сентября
- Добрый вечер! А мы уж и не ждали! – Встречаю за воротами бабулю с дедом и, прихватив их баулы, веду в сторону домиков для гостей.
- И не говори! То некогда, то недосуг. И уж недалеко, вроде – пару лаптей по карте, а еле добрались. – Отмахивается от моих упрёков ба.
- Вот-вот... И я тем же местом подумал. – Открываю дверь коттеджа и впускаю стариков внутрь. – Чумачечая кофточка, баб Клав! Кто вязайнер?
- Ну тебя, Максюня! Сам-то чего на босу грудь выбежал? Забубенел наверное. – Скидывает туфли, передаёт деду свой радикюль и шлёпает на запах, одурительным кольцом вьющийся с кухни.
- А-а... Счастливые трусов не надевают! – отвечаю ей вслед.
- Знаем. Плавали.
Нет! Бесполезно её переплюнуть в красноречии.
- Что-то тошнотиками сильно пахнет... Авророчка, привет, моя деточка! Рыгалики опять печёшь?
- Нет, ба. “Цыганочки”. Мои любимые. – Отвечаю пожилой родственнице, явно преувеличив свою страсть к данному “изобретению” Авроры. Отодвигаю для них с дедом по стулу и сам тоже плюхаюсь. Совсем ног не чую.
- Цыганочки? А что это? Снова какой-то хламурный рецепт?
- А то как же! – киваю на чрезмерно припечённые оладушки – “произведение исткусства” моей любимой. Пока что лучшая работа!
Откусываю половинку и обильно запиваю пересладким чаем. Чтобы поскорее сбить вкус незабываемого припёка.
- А что так вздыхаешь, Максим? Умотала свадебная суета? – вступает в диалог дед.
- Ещё бы! Я вторую неделю, как паховая дошадь! Пошёл, нашёл, едва ушёл. Хотел отдать – не смогли догнать. Кручусь, трусь... Договоры, уговоры, отъезды, наезды. Теперь вот ещё эти две коленки никак дорогу не найдут. Застряли где-то между колхозами “Тридцать лет без урожая” и “Двадцать лет долгов”.
- Какие “две коленки”? – Авроркины глаза загораются неподдельным интересом. За это время она стала самой преданной фанаткой моих небылиц и присказок.
- Ну, эти... Братья Водяные. Помнишь, я тебе про них рассказывал?
- Да про кого ты, Макс? – любимая подворачивает оладь... оладий... чёрт, как его правильно?.. И “по самую голову” макает в малиновое варенье.
- Ну, братья-близнецы! Однокурсники бывшие! Я же говорил, что их заранее нужно было приглашать, ещё в феврале. Потому что ехать им долго. С Химок.
- Ишь ты, какие птицы! – хмыкает бабуля. А почему Водяные-то?
- А коленки при чём тут? – и Аврорка туда же!
- Твоё-моё! Тяжела жизнь без пистолета! – хлебаю остатки чая и заглатываю горелый бочок “цыганочки”. – Водяные – фамилия у них такой. Настоящая, сразу оговорюсь. А коленки... Эта кликуха ещё с интститута за ними закрепилась. Товарищи начали рано лысеть. Видимо, какой-то сбой гормонов или ещё какие тёмные дела, я не в курсе... В общем, оставшийся пушок близнецы тщательно соскабливали бритвой. А так, как народец этот был в те года необязательный и в крови у них сидело – опаздывать на начертательную геометрию, которая, к слову, всегда проходила на четвёртом этаже левого крыла...
