Гомон за столами мгновенно смолк, и все посмотрели туда, где сидел старый боярин. А я почему-то сразу понял, что последнее слово на вече останется за ним.
— Видел кто, где Вишинева в море впадает? — Лют обвел взглядом присутствующих. — Знает кто, что там такое?
— Да нет там ничего, боярин, — пробурчал Третьяк. — Скалы одни, да леса густые. Глухомань, гиблое место, поганое — оттого никто там и не селится. Нечего там доброму человеку делать.
— Доброму, может, и нечего, — кивнул Лют. — А мне вот случалось, хоть и давно то было. Да и ты, княже…
— Бывал. — Мстислав на мгновение задумался. — Раньше, никак, всех отроков туда гоняли, да вышел обычаю срок. Меня отец возил, может, еще кого из бояр или гридей, что постарше…
Несколько седоусых богатырей понимающе закивали, но остальные лишь молча перешептывались — никто из молодняка в устье Вишиневы явно не бывал.
— Особое место там, боярин. — Лют повернулся ко мне. — Святилище да камень жертвенный на острове. Сам бог войны его себе выбрал.
— Бог войны? Перун? — уточнил я.
— Перун — то князя да дружины покровитель небесный. — Лют пригладил бороду. — Славный бог, хоть и ему случается недобрым бывать. Всем людям заступник. Перуну токмо то ратное дело любо, что по чести творится. И ежели кто не по правде бьется, или слабого обидит — отвернется от того Сварожич, помогать не станет… Да есть и другой бог у войны — Руевитом зовется. И оттого идолов его нигде не ставят, что злобный он больно. Руевиту всякая сеча люба. Везде, где кровь людская льется, где избы горят, да девки плачут — там он и ходит. И не к добру его встретить, а кто видел — рассказывают, что совсем он на человека не похож, а на чудище страшное. Ростом с избу, в латах черных, как ночь. И не одна, а целых семь личин у Руевита, да все под одним шлемом, и столько же мечей на поясе, а восьмой он завсегда в руке держит…
— Тьфу, пропасть! — Третьяк громыхнул кулаком по столу. — Чего ж, ты, боярин, нас чудищем своим пугать вздумал? Семь личин… не надобно нам такого бога!
— А я скажу — может, такого-то и надобно. Дурной войне быть, Третьяк, какой раньше земля скловенская не видывала. Чую, все едино — придет Руевит, так пусть уж поможет… — Лют нахмурился. — Да не затем я слово держу. Ты не видал, а князь, поди, вспомнит, что острове том, где камень жертвенный, еще и идол поставлен. Руевит, как есть. Семь личин, семь мечей на поясе, а восьмой — в деснице.
— Припоминаю, никак. — Мстислав сложил руки на груди. — Сам идол весь из дерева черного, а тот меч, что в деснице — железный. Так?
— Так, княже, — Лют удовлетворенно кивнул. — Так, да не совсем. Уж сколько лет прошло — любой бы меч ржа подчистую съела, а тому хоть бы что сделалось. Значит, не из простого железа оружие Руевитово ковалось.
Я навострил уши. Нет, мне уже приходилось сталкиваться с необычными артефактами. Сабля Дува-Сохора, а уж тем более Гунгнир наверняка тоже не пострадали бы от ржавчины даже за десятилетия, но меч… Меч из непобедимого металла я пока встречал только один.
— А верно. — Мстислав явно тоже вспомнил то, что своими глазами видел много лет назад. — Как сейчас вижу — сам Руевит весь серый да черный, гнить уж давно начал, а меч — будто только из кузни! Только странный больно — не весь из железа, а до середины деревянный.
Совпадение? Не думаю!
— Деревянный, не деревянный — того уж мне не упомнить, — отозвался Лют. — Но про тот меч вот что говорят: ежели найдется богатырь, что из десницы Руевита его вырвет, отберет — тогда на все земли скловенские погибель придет.
— Слыхал, — снова закивал князь. — Да не смекаю пока, к чему разговор такой, Лют Вышатич.
— А к тому, княже, — Лют опустил на стол широченные ладони, — что погибель-то уже пришла. А вот ежели кто теперь меч Руевитов добудет, так тому и над всеми землями да городами скловенскими старшим быть. Разве супротив такого богатыря кто слово скажет?
— Не скажет! А кто скажет — пусть сам попробует… — Мстислав тряхнул головой. — Так что ж, выходит, надобно мне теперь идти да меч тот добывать?
— Нет, княже.
Я все-таки ошибся — последнее слово на этом вече будет не за Лютом.
— Нет, княже, — повторил я, когда ропот над столами чуть стих. — Тебе с князьями совет держать, да дружину собирать — времени на то надо немало. А меч тебе я добуду. Сам знаешь, мое слово крепкое. Ежели чего обещал — сделаю.
Глава 39— Далеко собрался?
Я даже не вздрогнул, хоть и не слышал, как Молчан вошел. После угроз Водяного Деда и прокола в лагере Есугея я уже на автомате периодически поглядывал в мир духов. Хис тоже не оставлял меня надолго, но старый ведун без труда мог провести нас обоих. Как сейчас — и все же я ничуть не испугался. Даже не удивился — будто бы уже с самого утра знал, что Молчан непременно заглянет повидать своего непутевого падавана перед дорогой.
— Будто сам не знаешь, — усмехнулся я. — Уж не близко.
— На Залит-остров, где капище Руевитово.
Молчан не спрашивал — информировал. Разумеется, ему не нужно было присутствовать на вече, чтобы знать, чем все закончилось. Княжьи гонцы в Червень, Товир, Уром и другие города и крепости ускакали еще вчера, но мне пришлось задержаться. Ратибор наотрез отказался отпускать меня с небольшой дружиной северян, хоть я и вполне мог бы управиться и вдвоем с Хисом.
— Целую снекку князь тебе дать велел, — продолжил Молчан. — Видать, важное у тебя дело, боярин.
— Ты чего, дед, вокруг да около ходишь? — Я захлопнул сундук и развернулся. — Ежели чего надумал — говори, не томи. А то уеду — так уже не скажешь.
— Поостерегся бы ты, боярин. — Молчан вздохнул и привалился спиной к стене. — Знаю, ежели чего удумал — исполнишь, так что отговаривать не буду. Так хоть поберегись. Собрал я тебе суму в дорогу. Уж на снекке лежит, тебя дожидается. Да только не гляди пока, не спеши. Как пригодится — так и откроешь.
Еще подарки? Это я люблю. Заговоренный гребень Молчана я так и не использовал — припрятал до лучших времен. Наверняка ведун собрал мне целый наборчик полезных артефактов и зелий… Только радоваться почему-то не получалось — больно уж кислое у него было выражение лица.
— Чего кручинишься, дед? — Я постарался улыбнуться. — Долго ли, коротко ли, а вернусь я, привезу князю меч Руевитов.
— Хорошо, ежели так. — Молчан покачал головой. — Да только неясно все у тебя впереди, боярин, мутно да муторно… Уж чуть ли не сто лет я костей не раскидывал, чтобы то, что грядет, поглядеть — а тут раскинул…
— Кости? — переспросил я. — Какое-то гадание?..
— Тьфу на тебя! — Молчан сердито сверкнул глазищами. — Гадать — то любая девка может, а кости раскинуть, да у Вышня совета спросить — дело непростое. Сильному ведуну он завсегда поможет, да только и цена немалая тому будет… Да не удержался, подглядел, хотел тебя, дурня, сберечь!
