— Ты узнаешь, — Я покачал головой, — когда придет время. Просто верь мне, хан. Пески еще можно остановить.
Сработало?.. Похоже, да — Есугей не стал бы признанным вождем сотен булгарских племен, если бы не умел взять себя в руки. Отступление подарит его людям еще хотя бы несколько недель. Но если я убью его сейчас, вся эта орда — а за нею и идущие с юга следом женщины и дети — погибнут. Даже если мы в итоге проиграем битву, без хана им все равно конец. Междоусобица и голод прикончат булгар куда быстрее, чем пустыня или мечи склафов.
— Да будет так. — Есугей склонил голову. — Судьба моего народа в твоих руках, Антор-багатур.
Похоже, у них с багатурами имелось еще и что-то вроде телепатической связи. Есугей не издал ни звука, и я не видел, чтобы он отдавал какие-то приказы жестами — но со всех сторон послышались короткие гортанные крики.
Булгары отступали. Отходили назад за реку. Все так же падали под стрелами и висли на кольях, но уже не пытались сражаться. Лучники разворачивали коней, а кешиктены прорывались обратно к полю, почти не встречая сопротивления. Дружинники вокруг удивленно крутили головами и без приказа опускали мечи, позволяя врагам уйти, будто бы из них всех разом вынули батарейки. А сам Есугей исчез, растворившись в стальном потоке, что огибал меня с обеих сторон.
Бой за Вышеград закончился. Наверное, победой — только почему-то вместо радости я почувствовал только такую усталость, словно каким-то чудом загнал зеленую шкалу даже не в ноль, а в глубокий минус.
Но перед тем как опуститься на землю, я успел поймать на себе взгляд Ратибора. Не грозный, даже не недовольный — просто недоверчивый и растерянный, как у обиженного ребенка.
Глава 38— А я говорю — не надобно нам ни в Червень, ни в Товир бояр посылать! — снова раздалось с купеческих столов.
— А в Уром? — поморщился Мстислав.
— И в Уром не надобно, княже! — Третьяк на мгновение смолк, но когда остальные одобрительно зашумели, заговорил снова. — Дались они тебе! Сами-то и знать, поди, не знали, когда к нам булгары пожаловали — а ты их оборонять хочешь… Князь-то червенский, Ярослав, тебе кто? Не брат и не сват! Разве не помнишь, как он тебя собакой величал, когда у них за землю спор вышел, а ты…
— Помню. — Мстислав чуть сдвинул брови. — Верно ты, Третьяк, говоришь. Нет у меня с Ярославом большой дружбы. Да только разве сдюжим иначе? Разве отстоим землю скловенскую? Ушли булгары — да снова вернутся, и их против вчерашнего вдесятеро будет. Сам ведь сказку про прутья да метелку знаешь. Ежели вместе встанем — прогоним булгар, хоть сколько их придет. А ежели по одному — всех хан и передавит, как кот мышат неразумных.
— И пущай давит! — взвился козлобородый Путята. — Мне что до Червеня, что до Товира с Уромом дела нет! А ежели булгарин опять сюда сунется — так мы ему еще раз по лбу…
— Мы… Уж ты-то, Путята, точно первый побежишь, — усмехнулся Ратибор, — хану булгарскому по лбу стучать. Не иначе и вчера ты всех победил да разогнал…
Путята злобно сверкнул глазами в сторону воеводы, но благоразумно промолчал.
— Вот умный ты мужик, Путята, а все одно — дурак, — вздохнул Мстислав. — Булгарин как всех других подомнет — так снова здесь и будет, да и сил уж столько наберет, что никак уж его не одолеешь. Прашна сильна, да далече больно, за лесами да горами, а на этих землях Вышеград испокон веков над другими городами старшим был. Кому братом, а кому и отцом родным. Может, забыли дружбу князья, да если позову вместе врагов бить — глядишь, и придут.
— Кто придет, а кто и нет. — Третьяк покачал головой. — А кто еще и воду мутить будет — дескать, а с чего нам за Мстиславом Радимичем в бой ходить? Уж не удумал ли он над нами всеми единолично княжить?.. Поди, еще и такие сыщутся, что сами войско вести пожелают. А ты такое разве стерпишь, княже?
— Стерпел бы, — буркнул Мстислав. — Я не за почет, а за народ скловенский биться желаю… Да разве кто из князей достойнее? Разве не мне на роду написано над ними старшим быть?
— Тебе, княже! И ничего в том дурного нет, что меж князей один над всем будет. Так завсегда проще и дружину собрать, и торговые дела решить, — отозвался Третьяк. — Да только разве Ярослав червенский тебя разве послушает? Удавится скорее, чем под Вышеградом ходить будет!
— Да и пущай давится, меньше лаяться, собака, будет. — Мстислав поморщился и сложил руки на груди. — А ты чего скажешь, Ратибор Тимофеич?
— Я? А чего тут скажешь? — Вопрос явно застал воеводу врасплох. — Почем мне знать, княже? Вот ежели сразу бы били булгар так, чтобы уж в Вышеград и дорогу забыли — то дело… А теперича оно вот так, ежели не этак…
Ратибор покачал головой и снова посмотрел на меня. Не с осуждением, не сурово — просто непонимающе. Похоже, он даже в бою успевал приглядывать за мной и видел, как мы с Есугеем?.. Хотя что он вообще мог разобрать в такой свалке среди шума? Я сшибся с каким-то всадником в доспехах обычного кешиктена, потом мы сцепились пешими, я отобрал у него копье…
И не убил. Но булгары все равно развернулись и ушли. Уж не это ли вызвало у старого воеводы такое недоумение? Не знаю, стал ли он рассказывать князю, но сам явно не понял. Ратибор едва ли признавал для бесед с булгарами хоть какой-то язык, кроме языка оружия. Когда Есугей скомандовал отступление, он и сам перестал размахивать булавой, а теперь, похоже, корил за это себя… и меня заодно. Для него вчерашний бой наверняка выглядел всего лишь упущенной возможностью покончить с грозным врагом раз и навсегда.
— Теперича оно вот так, ежели не этак, — с тоской повторил Мстислав. — А ты, ярл? Скажешь чего?
— Не скажу. — Я покачал головой. — А чего думаю, княже, то и сам не хуже моего знаешь.
Мстислав сердито поджал губы, но промолчал. Мы уже не раз успели обсудить это наедине, но говорить о союзе с булгарами на вече не отважился бы даже я. Слишком уж… В общем, слишком. Так что моя роль на этом сборище многомудрых бояр, купцов и дружинников в итоге сводилась к поеданию пирогов и к запиванию их медовухой. Разумеется, я обеими руками поддерживал идею объединения с ближайшими городами, но далее наши взгляды с князем… несколько расходились. Так что я предпочел отмолчаться. Как известно, иногда лучше жевать, чем говорить.
Вече продолжалось уже часа полтора-два, но ничего похожего на согласие в умах вышеградцев так и не появилось. Дружинники активно поддерживали князя, который хотел собрать для грядущих битв с булгарами целое воинство из дружин близлежащих городов, а купцы в один голос вопили, что ничего хорошего из этой затеи выйти и не может. Бояре разделились примерно поровну, а самые уважаемые и вовсе помалкивали, явно уже просчитав все плюсы и минусы обоих вариантов… и не найдя среди них верного.
— Нет среди нас единства, — устало подытожил Мстислав. — Неужто одному мне решать, как быть? Так решу, ежели надо… Да неужто и вам больше сказать нечего? Лют Вышатич?..
— А скажу. Скажу, княже.
