— Да, — нахмурился он. — Я даже пока не знаю, что будет… И что ждет.
— Я позабочусь, чтобы ты вернулся, — поймал его взгляд.
Вахир кивнул.
Салон самолета был залит солнцем — пустыня уже давно осталась под плотным куполом облаков. Все стерлось, будто и не было этих пяти лет. Теперь в моей руке лежала рука Хайди, а впереди — белый чистый лист, прямо как облака внизу…
* * *
Сначала я услышала мерное пиканье приборов, потом смогла разлепить губы и прохрипеть, и сразу почувствовала, как ладонь сжали сильнее. Послышался сигнал, топот… Я замычала и попыталась объяснить, что не надо вокруг меня бегать, но не смогла.
— Хайди, как себя чувствуете?
Глаза, наконец, разлепились, и я часто заморгала. Мне в лицо заглядывал молодой врач, но почему-то было спокойно — руку так и не выпустили, да еще так нежно сжали, что я прикрыла глаза от удовольствия:
— Отлично.
Послышался смешок:
— Это радует.
— Что со мной, доктор? — прохрипела, нарочно не скашивая взгляд вниз.
— Самое страшное — это небольшая анемия, еще слегка повышенная температура, но все это не угрожает здоровью.
— Пить хочется, — держалась из последних сил, не замечая тяжелого вздоха рядом.
— Я дам, — послышалось вдруг мрачное таким тоном, будто дадут мне не воды, а ремня.
От взгляда Блейка я забыла обо всем: враче, который сразу же вышел, и жажде. А также о том, что мы, кажется…
— Мы дома… — прошептала.
— Да, — поднялся он.
— Ты сдержал слово, — улыбнулась я. — Мы дома…
Приборы начали жаловаться на мое эмоциональное состояние, но Блейк только сурово глянул на них:
— Не нервничай, тебе нельзя.
— Хорошо, доктор, — улыбалась широко. — А как мы сюда попали?
— За нами прилетел самолет, — он подал мне пластиковый стакан.
Голос Блейка невыносимо цеплял усталой хрипотцой. В подтверждение усталости он протер лицо, усаживаясь обратно.
— Давно?
— Вчера.
Я обвела взглядом палату — просторная, светлая. Окна зашторены — не понять, какое время суток.
— Ты не спал, — прищурилась. Он молча поднял на меня глаза, они знакомо блеснули в глубине. Зверь щурился, будто боролся с собой, но молчал. — Что?
— Жаль, пороть тебя долго нельзя будет, — покачал он головой.
— Никогда нельзя было, — нахохлилась.
— Иногда можно, — стал жестким его голос. — Какого черта тебя понесло из укрытия?!
— Такого же, что и тебя, — огрызнулась глупо. — Раздались выстрелы, я думала…
— Если бы не Рамис, в тебе было бы на десяток пуль больше.
— Ты здесь только потому, что хотел на меня наорать за это? — стало обидно до слез, хотя Блейк был прав во всем. — А тебе не приходило в голову, что страх тебя потерять больше страха за жизнь?!
Он медленно втянул воздух:
— На тебе теперь ответственность не только за твою жизнь. Хотя ты еще не знаешь…
— Я знаю, что Рамис мертв, — перебила его раздраженно. Блейк стиснул зубы, злобно сверкая глазами в своей манере, а меня внезапно сорвало с предохранителей: — Не надо так на меня смотреть! Ты все время даешь мне понять, что для тебя не важны мои чувства! Ты — черствый, Блейк! Холодный, злой и непробиваемый!
— Не ори, — огрызнулся он. — Пульс шкалит!
— Вредно держать эмоции внутри! — перла я напролом.
Обида хлестала из всех щелей, накопленный страх рвался изнутри и грозил смести все со своего пути — катетеры, трубки, приборы. Только когда бы со Зверем это мне сходило с рук? Он прижал меня на этот раз медленно, без рывков, наклонился к лицу и пришпилил взглядом к кровати:
— Выйдешь из больницы и будешь выражать эмоции на полную, как захочешь, если врач разрешит и это не будет вредить здоровью.
— Уверяю тебя — только на пользу пойдет!
Я глубоко вздохнула и расслабилась — он прав. И с чего меня так сорвало? Совсем уже нервы ни к черту.
— Есть хочешь?
— Зверски, — оживилась недовольно. — Мяса.
Он бросил на меня странный довольный взгляд и вышел ненадолго, а я откинула одеяло. На плоском животе красовалась стандартная повязка. Надо будет расспросить, что делали в Кармадоне, а что доделывали тут. Только перед глазами стоял Рамис, бросившийся за мной из кабинета и схвативший за руку, крик Каира и очередь выстрелов. Самое страшное было чувствовать, как в Рамиса бились пули, не дошедшие до моего тела… В носу защипало, обуздать эмоции снова стало сложно. Я ненавидела этого человека, и он был временами последним козлом… верившим, что я спасла его не просто так. Как оказалось, так и случилось.
Блейк так и застал меня с ладонью поверх живота и мокрыми щеками. Молча подошел, настороженно, как… зверь. Поставил поднос рядом:
— Давай помогу подняться.
— Я вспомнила, как в нас стреляли, — доложила глухо.
Он ведь просил его не мучить молчанием. Но решил извести ответным. Отошел к окну и встал спиной, пока я с аппетитом расправлялась с едой.
— За мной брат туда прилетел, — вдруг сообщил Блейк так неуверенно, что я решила обождать с кофе, как бы тот ни манил меня ароматом.
— Тот, что ты говорил…
— Да.
— А что в этом такого? Он искал тебя.
— Выходит…
— Ты думал, не будет?
— Был уверен. Мы не ладили. А он вдруг примчался…
— Это здорово. А где он?
— Еще в Кармадоне, но завтра прилетит…
59
— Здорово, — подтянула я одеяло. Стало не по себе. — Поедешь к нему?
Мы ведь не говорили ни о чем, но… теперь ведь он свободен, я тоже. Нет смысла больше лезть из кожи, выживая, а значит, я ему не нужна.
— Вместе поедем, — обернулся. — Когда тебя отпустят.
Я сузила глаза, не понимая:
— Мы же договаривались, что разбежимся, — вжалась в подушку, потому что он как раз направился ко мне.
— Договаривались, — кивнул, неумолимо приближаясь. — Но кое-что изменилось. — Он навис надо мной, осматривая таким взглядом, что, казалось, одеяло вот-вот задымится. А когда дошел до лица, спокойно заявил: — Ты не хочешь, чтобы я уходил.
— Я? — вздернула брови.
— И я тоже.
— С этого нормальные и начинают.
— Хорошо, давай начнем заново, — покладисто согласился. — Я не хочу уходить и выполнять свои договоренности. — И когда я уже собиралась капитулировать и улыбнуться, невозмутимо добавил: — И не буду.
