— Саш! — бесполезно кричу в никуда, но голос мой тонет в гомоне вокзальной толпы.
Он не может уехать вот так! После всего, что между нами было!
Я не смогу без него. Задохнусь. Умру. Какая нелепость, Боже мой, зачем я только уехала! Зачем поверила этой мрази, что он может быть человеком! Самбуров разбил мою жизнь. Снова! Но с ним я разберусь потом, главное найти Сашу.
Сейчас я думаю, что чёрт с ним — пусть бы он переспал со своей бывшей. Да пусть бы переимел половину города, лишь бы только остался, был со мной, поверил мне, а не этому глупому фото! Хотя я бы не поверила никаким словам, если бы увидела такое… я это осознаю и от того становится ещё хуже.
Слёзы текут по щекам, смахиваю их рукавом и продолжаю искать среди массы незнакомых лиц лицо Саши. Наверное, я сейчас похожа на чучело — рассёгнутая, зарёванная, в тонких кедах — и это в такую-то погоду! На меня брезгливо косятся, но мне наплевать. Главное — чтобы он был здесь.
И он здесь. Я его вижу.
Скрестив руки на груди стоит у окна и смотрит прямо на меня.
Время словно останавливается. Я больше не слышу гула голосов, не замечаю людей — я застыла как вкопанная, боясь сделать даже шаг.
Я пытаюсь понять по его лицу, о чём он думает. Прочитать что-то по мимике, глазам. Хочу увидеть, что он рад меня видеть. Но он не рад. Огромное разочарование — вот что написано на его лице.
Что же я натворила…
Осторожно подхожу ближе и, шмыгая носом, заглядываю снизу вверх в его глаза. Я жду, что он скажет хоть что-то, но он молчит.
— Саш, прости меня, — шепчу, не зная, какие ещё тут можно подобрать слова. — Пожалуйста, дай мне всё объяснить. Всё совсем не так, как тебе показалось. Я знаю, что всё выглядит будто я переспала с Самбуровым, но у нас ничего не было, клянусь!
— Не надо, Вик, ничего не говори, — произносит, наконец. Не зло, не равнодушно, не грустно… Тускло.
Тело колотит мелкой дрожью. Бросаю взгляд на большие электронные часы на стене — у нас осталось четырнадцать минут.
— Саш, я умоляю тебя — останься! Я клянусь жизнью, что у нас с ним ничего не было! Это фото было подстроено, он что-то мне подсыпал и я вырубилась. А потом он, видимо, решил вот так мне отомстить.
— Почему ты вообще уехала? Зачем?..
— Я увидела, что ты пошёл в спальню к своей бывшей, надумала себе всякого, психанула. Ну ты же меня знаешь.
— Я ходил к ней просто поговорить, — так же бесцветно. — И только. Могла бы войти и убедиться, а не сбегать.
— Я знаю, что не было! — выпаливаю, радуясь, что он не закрылся и идёт на контакт. — Позже, уже там, в гараже, я остыла и всё поняла! Я уже собралась уходить, но потом ко мне подсел Самбуров и дал ту проклятую бутылку. Там был какой-то препарат, снотворное, наркотик. Я понятия не имею, что именно там было, но…
— Вик, пожалуйста, хватит, — перебивает он и неожиданно заключает мои дрожащие ладони в свои. — Не надо ничего говорить, прошу тебя. Ты делаешь только хуже.
— Но я не вру! Клянусь! — кричу, не обращая внимания на подслушивающих зевак. — Хочешь, поедем прямо сейчас к нему, вытрясем из него правду? Он признается! Были свидетели!
— Вика! — говорит уже чуть резче. — Прекращай уже оправдываться!
— Но я же, правда, не вру!
— Даже если не врёшь, это ничего не меняет. Неужели ты не понимаешь? — теперь переходит на шёпот. — Ну не получилось у нас, не вышло! Так бывает. Ты не виновата, я виню только себя, что допустил нам обоим зайти так далеко.
— Нет, это как раз меняет всё! Измены не было, значит, всё обратимо.
— Нет, Вика, не меняет! Пойми же ты, наконец! Даже если мы закроем сейчас глаза на эту ситуацию, потом будет только хуже. Мы — разные. У нас разный возраст, разные интересы, разные взгляды на жизнь. Давай представим, что мы живём вместе в Москве, ты опять вспылишь из-за чего-нибудь и убежишь куда-то из дома. И что делать мне? Бегать по ночной столице и искать тебя по всем злачным заведениям? А я не смогу отпустить ситуацию, я побегу. Потому что ты мне небезразлична! По этой же причине я могу не рассчитать силу и покалечить кого-нибудь из-за тебя, когда ты в очередной раз вляпаешься в историю. А ты непременно вляпаешься. И я сяду.
— Нет! Этого не будет!
— Будет, Вика, и ты сама это прекрасно знаешь. Мы знаем это оба. Я не смогу так, — говорит ещё тише. — Жить словно на пороховой бочке — не моё. Я уже нанюхался пороха, всё, устал.
- Не бросай меня, пожалуйста, — реву, положив голову на его грудь. И он не отталкивает — обнимает меня, но не как любимую женщину, он обнимает меня утешая. Даже чуть покачивая, словно убаюкивая капризного ребёнка. — Я понимаю, что вела себя отвратительно, знаю, что не подарок, но я исправлюсь, клянусь.
— Да мы в могилу друг друга сведём, пока ты исправишься, — шепчет мне в затылок. — Лучше оборвать всё сейчас, потом будет намного больнее, поверь, я знаю, о чём говорю. Ты молодая, найдёшь себе кого-нибудь, обязательно. Всё у тебя будет хорошо.
— Без тебя — не будет! — перехожу на рыдания, меня трясёт уже в настоящей истерике. Поднимаю голову и, обхватив колючие щёки руками, целую его лицо. Куда попало — щёки, губы, подбородок.
Осталось всего восемь минут.
— Сашечка, прости меня. Останься! Я умоляю тебя! Давай всё забудем! Клянусь, что исправлюсь. Клянусь, что брошу окончательно курить и научусь готовить. Я возьмусь за голову, буду учиться. Я не предавала тебя и никогда не предам! Я обещаю! Ну хочешь, я на колени встану? Хочешь?!
— Вика! Хватит уже, в конце концов!!! — резко обрывает, снимая с себя мои руки. — Не унижайся, слышишь? Не унижайся никогда и не перед кем. Запомни — никогда! И не перед кем!
— Но я не знаю, как ещё доказать тебе, что говорю правду!
— Извини, но я больше тебе не верю. Ты только вчера клялась мне держать себя в руках. Клялась, что не предашь. Клялась в любви. Вечером мы говорили о доверии, и ты вдруг тут же решаешь, что я изменяю тебе в твоей же квартире! Убегаешь и утром я получаю это смс. По-твоему, это всё похоже на здоровые отношения?!
— У нас не было ничего! — ору.
— Я не хочу это проверять! И не хочу верить на слово. Что было, то было. Вик, всё, мне пора, — поднимает с пола свою спортивную сумку, и у меня буквально сносит крышу. Пелена перед глазами, я ничего не вижу, не слышу и не понимаю, у меня только одна цель — удержать его любым способом.
