Что он задумал, я не понимаю. Но мне очень комфортно остаться в тишине.
Выпил крепкого чая и отправился в душ. Ледяную воду врубил на полную мощь, стараясь сосредоточиться на ощущениях, потом переключаю на горячую. Такой контраст придает тонус не только голове, но и телу. Снова ледяную, до зубного стука от холода, горячую…холодную, до тех пор пока меня не шарахает по голове с такой силой, что я падаю в ванной, ударяясь головой.
….Стрельба. взрывы…
Беру выше. Цель.
— У тебя бронебойные?
— Вертушка на два часа. Дотянешься?
— Так точно.
Операция в самом разгаре. Нервы уже давно не шалят. Не пацан, не торкает. А вот молодняк что отправили вниз, за них страшно.
До слуха доносится взрыв.
Ударной волной сносит несколько уазиков.
— Леший, как меня слышно? Прием.
— ш-ш-ш, — рация молчит.
— Пишите рапорт на увольнение или пойдете под трибунал. И не надо упираться, по тебе зона плачет, Аверин!
— Мой сын никогда бы не поступил, так как ты! Мы гордились тобой до этого момента! Провалить задание, потерять группу, уволиться… Кем ты теперь будешь после этого?
— Есть заказ. Тебя посоветовали знающие люди. Оплата достойная…
— Можно тебя потрогать? Хочу с тобой познакомиться…
Все смешалось до такой степени, что я не понимаю что я и где я.
Крыша…выстрел… боль…подъезд…тишина.
— Богдан, ты мне нужен.
Очнулся от удушения…ванная в которой лежал, набралась почти полностью и я чуть не захлебнулся. Вскочил как ополоумевший, закрутил винтили. Выбрался из ванной на подгибающихся ногах и упал на колени, захлебываясь собственными слезами.
Я вспомнил! Я мать его, все вспомнил. Все. И ребят своих, и родителей… Яну, девочку мою.
В голове разрывались снаряды, крики, голоса. Все воспоминания крутились с сумасшедшей скоростью. Меня накрыло так, что я не мог остановить свою истерику. Мужик, @лять. Почти сорокез. А реву как баба. Голый, на кафельной плитке.
Голову бомбит то ли от удара, то ли от воспоминаний.
Выползаю из ванной, еле удается подняться на ноги. Плетусь в комнату по стеночке. Нахожу вещи. Пытаюсь согреться. Меня трясет. Так трясет, словно я в агонии, предсмертной. Меня ломает от внутренней боли.
Спустя полчаса я более-менее прихожу в себя. Завариваю чашку крепкого кофе. На часах четыре утра. Мне наплевать, куда увел Семен Лену. Я до ломки в костях хочу к Яне. Но сдерживаюсь до последнего. Она с дороги, устала, еще и разговор наш.
Пальцы покалывает, как хочется сгрести ее в охапку и больше никогда не отпускать от себя ни на шаг.
Перед глазами крутятся воспоминания нашей ночи. Когда она так яростно хотела стать моей. Она моя. Моя девочка.
Глава 43. Яна и БогданМеня будит стук в дверь. Я разлепляю веки и пытаюсь понять, где я. А… гостиница. Москва.
Снова нетерпеливый стук в дверь.
Смотрю на часы. Почти семь утра. Семь.
Спускаю ноги с постели и, укутавшись в плед, еле переставляя ноги, плетусь к двери. Открываю ее и замираю. Прислонившись к косяку, стоит Богдан. И смотрит таким странным взглядом, что меня пробирает озноб.
С трудом сглатываю ком в горле и отступаю на шаг, другой. А мужчина наоборот напирает на меня. Закрывает за собой дверь, скидывает ботинки и тут же следом летит куртка.
— Ч-ч-то случилось? — меня окутывает жар, и я пытаюсь совладать с собой. Но язык предательски выдает мое состояние.
— Иди ко мне, моя малышка, — тянет ко мне руки, но я уворачиваюсь, все так же пятясь от него, пока не упираюсь ногами в кровать.
— Бо, — упираюсь ладонями в его грудь, и покрывало падает на пол, оставляя меня в его футболке. Единственное, что тогда у меня от него осталось.
— Ты не представляешь, как я скучал, — хрипло произносит и, не предупреждая, впивается в мои губы, сминая под своим напором. Сначала жадно целуя, кусая, а потом и зализывая тут же свои укусы.
Обвиваю его шею руками и позволяю себе расслабиться в его сильных, надежных и любимых руках.
Отрываюсь от его губ, помогая снять свитер. Хочу его ощущать кожей. Хочу посмотреть на него, полюбоваться. Увидеть то, что никогда не видела.
Вот он мой, идеальный, красивый и самый любимый.
— Ты невероятный, — шепчу ему в губы, снова оказавшись в кольце его рук.
— Т-ш-ш, никаких больше слов, — выдает мне и подталкивает к кровати, на которую я падаю.
Его руки, они кажется везде и их у него не две… Окутал меня ощущениями, касаниями, чувствами. Я плавлюсь, медленно, неизбежно. Тону в чувствах.
Сдаюсь в плен добровольно. Неужели я дождалась? Хочется плакать от счастья, от переполняющих меня чувств.
Ласки становятся требовательными. Я выгибаюсь дугой, тянусь к нему, желая заполучить те поцелуи, что столько лет мне не хватало. Но Богдан устраивается у моих ног, что меня смущает.
— Бо, пожалуйста, — тянусь к нему, но тот лишь ухмыляется. И касается языком самого чувствительного места.
Меня пронзают разряды тока. Кажется, еще пару таких касаний и я взорвусь, рвану. Но он с каждым разом все оттягивает мою разрядку. А я тянусь навстречу к его умелому языку, мягким губам и скулю то от подступающего, то от удаляющегося наслаждения.
Это пытка. Самая настоящая пытка. Я на грани. И он прекрасно это понимает и наконец, дает мне освободиться, сокрушаясь беспощадно на нежную плоть, посасывая, играя языком.
Я слышу себя будто со стороны. То ли крик, то ли рык, перетекающий в стон.
Меня потряхивает и ни как еще не отпускает от наслаждения. Но я не хочу на этом останавливаться. Мне жизненно необходимо почувствовать его всего. До конца. Хочу его.
— Я хочу, — шепчу, практически без сил. — Тебя хочу, иди ко мне, — тяну к нему руки и он, наконец, реагирует на меня.
— И я тебя хочу, малыш, — целует нежно в губы. На этот раз нежно лаская. Нет того напора.
Входит медленно, давая привыкнуть к нему. Смотрит в глаза, а я тону в них. Теряя остатки контроля. Медленно заполняет меня до самого конца, полностью. Не торопится, а мне хочется действий, и я нетерпеливо поддаюсь бедрами вперед. Он шипит.
— Тише, милая, не торопись.
Я сорвала голос до хрипа. Меня накрывала волна за волной, я сбилась со счета, сколько раз кончила. Но ему что-то мешало. Я вижу, как он устал.