Анук щелкнул пальцами, распуская хватку нитей Мафрея, облегчая выходцу речь. Слава богу, мертвяки за живые души не считались, иначе уже сейчас бы почернели на её запястье те знаки, которые наносились Эльясом для отслеживания того, как честно Сальвадор блюдет условия пари.
— …меня, — закончил мертвяк, а затем замер, поднял ладонь и, недоверчиво глядя на неё, сжал и разжал пальцы, будто не понимая, почему ему вдруг стало так свободно.
— Это на время, — негромко произнесла Сальвадор, — твоя душа принадлежит миру Мафрея. Не в моих силах справляться с ним вечно.
Им было сложно здесь. Там, где они уже были мертвы, земля тянула их к себе невидимыми магическими нитями, нашептывала: “Только приляг, только усни”, — вот только Рику Ландерсу там, куда его звали — места не было.
— Я не помню тебя, Рик. Но я тебя знаю, — произнесла Сальвадор невозмутимо, отвечая на вопрос Рика. Она и не могла ошибиться.
Он был похож на Пауля. Он был настолько похож на Пауля, что на языке становилось солоно.
Тот же угловатый подбородок, тот же высокий лоб. Длинные волосы — Пауль носил их в узле на затылке, по эффинской же традиции, Рик — плел в косу, как и полагалось старшему сыну семьи.
И все же они были похожи. Настолько безумно похожи, что поставь их рядом — и близорукий бы решил, что у него двоится в глазах. Только Рик был выше. И шире в плечах. Видимо, вся порода у Ландерсов была такая — воинская, медвежья…
Алима, поймавшая игривое настроение, прихватила палец хозяйки клешнёй. Сальвадор двинула ладонью, позволяя Алиме переползти на неё. Тариас ревниво зашипел. Было ужасно интересно, кого он ревнует — госпожу к Алиме или Алиму к госпоже? Сама Сальвадор, знавшая о теплых отношениях своих реликтов в их получеловеческой форме, поставила бы на второй вариант.
Рик молчал и еле заметно покачивался. Если честно, этого от этой души Сальвадор ожидала меньше всего. Чего угодно — нападения, изощренного нападения, очень изощренного нападения, ну — или нападения напролом…
Да, такая вот целая куча вариантов…
Но Рик молчал, тяжело дышал, все так же опираясь на длинный клинок, местами покрытый ржавчиной, который все это время волочил за собой.
А ведь это не клинок Арены…
Гладиаторам, конечно, давали разное оружие, но вот этот двуручник — характерной эффинской ковки, из эффинской же стали, которая плохо поддавалась именно рже.
Не простой клинок. Родовой. Клинок главы семьи. И он нес его с собой, значит, предки этот его статус не оспаривали.
— Ты настаивал на этой встрече, — произнесла Сальвадор, ощущая, что гость никак не дозреет до разговора, если ему не помочь, — чего ты хочешь?
— Т-ты н-не слушаешь м-мужчин, — Рик говорил все еще с трудом, все еще запинаясь. Все-таки меряться силами с Мафреем ей было бесполезно…
— Слушаю, — все так же невозмутимо откликнулась Сальвадор, — но делаю все равно так, как велит справедливость.
Тем более, что если исходить из того, что у Рика Ландерса получалось дозваться до неё даже после его смерти — был у неё некий кармический долг перед ним. Долг, оплаченный кровью принесенной им жертвы.
Или это все — были её домыслы, только потому, что она знала, что девочка, которую её просили защитить братья Ландерсы — не прожила в пустыне и недели?
Это было горько. Сальвадор надеялась, что хотя бы в узы Нии-Фэй можно верить. Что хотя бы для некоторых избранных в её пустыне доступно то счастье, та цельность, о которой плели сладкие песни сказочников. Что хотя бы нить подлинной, глубокой любви не позволяла мужчине творить с женщиной что-то непреемлемое, жестокое, ужасное. Но вот, кажется, выходило, что нет…
Хотя — она могла ошибаться. В пустыне было легко умереть. Вот только Сальвадор никогда не умела верить в “лучший” из вариантов. Почему-то шестое чувство пришептывало, что без "истинного" судьба Мег была бы не столь печальна.
Рик снова замолчал. Опустил на рукоять клинка вторую руку, будто собираясь с мыслями.
По лицам смертных она читать умела, а вот по деревянным лицам гостей из Страны Вечных Снов понять, о чем они думают, было сложно.
— Что я должна вернуть тебе, Рик, — чуть прикрывая глаза повторила свой вопрос Сальвадор, — говори. Жизнь? Честь? Спокойствие?
Первое — она вернуть ему была не в силах.
Второе — почти не выполнимо для того, кто уже мертв.
Третье же… Третье требовало от неё уступок. Она должна была даровать Рику прощение и избавить его от собственного проклятия.
Ничего невыполнимого, и никто не пострадает, кроме её самолюбия, которое вообще любило покапризничать.
В конце концов — этот смертный её оскорбил. Но… Ведь он уже достаточно заплатил за это…
Интересно, без одного болтливого безмозглого смертного это её милосердие вот так обострилось бы?
Но есть законы. Он должен попросить. Должен озвучить, что ему нужно.
— Сестру, — хрипло выдохнул Рик Ландерс, поднимая тяжелые веки и глядя на Сальвадор обсидианно-черными глазами, без белка и зрачков — только шелковой тьмой и ничем больше, — верни мою сестру домой, Королева Ядов. Мне нужно только это.
Она молчала несколько минут, закрыв глаза и у Анука. Одному ничтожно слабому клочку ее души не хотелось возвращаться к этой боли, к боли той судьбы, что она могла изменить, но не изменила, но… Но не прятаться же от этого, только потому что от этих воспоминаний было больно.
— Мне не дано менять судьбы уже ушедших, — на эти слова силы у неё едва нашлись, — нити, что увели душу за грань, не принадлежат этому миру. И сила, дарованная мне Шии-Ра, так далеко не распостраняется.
— Моей сестры за гранью нет, — медленно проговорил Рик, будто тщательно выбирая каждое слово, — она не встречала меня на Суде Предков.
Это было очень странное. И непонятное. Очень непонятное.
— Она стала частью семьи мужа, она и не должна была…
Да, законы у пустынных браков были те еще. Жена — часть семьи мужа… Будто бы в час замужества женщина умирала для всей своей родни, переставала быть дочерью для родителей и сестрой для других сестер. Будто бы брак был этаким средством купли продажи, и предмет продажи не мог принадлежать сразу двум хозяевам.
Интересно, как долго нужно было объяснять пустынникам, что подобное отношение к человеку, который способен подарить жизнь, — совершенно отвратительно?
— Тот нареченный, — рвано выдохнул Рик, и в его горле заклокотала истинная ненависть, — тот, кого Нии-Фэй назвала истинным моей сестры… Он не стал для Мег мужем. Она не стала частью его семьи. И я повторюсь, за гранью моей сестры нет. Иначе я бы тебя не беспокоил, Сальвадор.
— Пауль говорил, что вы чувствовали, как она умирает, — невесело протянула Сальвадор, прикрывая глаза и припоминая эту часть его рассказа. Зов кровной связи. Краткое время действия и сила смертельной агонии…
