Обождали немного. Покрутились в разные стороны, и только после этого стали кричать. Вопили на разрыв, как потерпевшие, но никто не откликнулся. Бензопила смолкла насовсем. Других звуков не было.
Подходящее для «смотровой вышки» дерево выбирали долго. Искали высокое и такое, на которое получится влезть. Но когда ты внизу, то все деревья выглядят высокими, и ни на одно из них, как мне казалось, забраться невозможно. Но прежде, чем Тифон всё-таки полез, они с Ярославом успели сильно поругаться.
Ярослав между делом бросил, что лезть должен Лёха, потому что он делает это лучше, и что в критической ситуации не до выпендрёжа перед девушками. Лёха ответил, что в лесу деревьев хватит на всех, но у него всё ещё кружится голова и лезть он не может. Однако Тифон всё равно жутко разозлился, и прежде, чем он полез на сосну, они с Ярославом даже немного попихались.
Сначала Тифон забрался Лёхе на плечи, ухватился за толстые ветки, подтянулся, и встал на них. Потом не быстро, но довольно ловко стал карабкаться всё выше и выше. И вскоре среди густой хвойной зелени виднелась лишь чёрная точка его футболки.
Все стояли задрав головы, только Амелин пристально смотрел на меня.
— Что? — не выдержала я.
— Тифон крутой, да?
— Да.
— Я бы так не смог.
— Я знаю.
— Тебе он нравится?
— Самое время сейчас это выяснить.
— Я же вижу, что нравится. А если он вдруг сорвется, ты очень расстроишься?
— Амелин, ты идиот?
— Я просто спросил. Мне бы тоже не хотелось, чтобы он сорвался, пусть даже ты на него так смотришь.
— Могу не смотреть, — развернувшись, я отошла подальше.
К счастью, Тифон не сорвался и довольно скоро благополучно спустился назад. Только ничего не увидел. Кругом была сплошная зелень. Во все стороны лес.
Тифон с Лёхой постоянно курили, пока не спохватились, что сигареты вот-вот закончатся. И тогда Лёха вспомнил про еду.
До тех пор есть не хотелось. Но, как только он сказал об этом, перед глазами сразу встал недоеденный стейк, картошка фри и даже несчастный кролик в винном соусе.
Однако без воды было ещё хуже.
Мы всё время шли, но уже не так быстро и уверенно. Пытались искать мох и муравейники. Но мох рос на деревьях со всех сторон, а муравейник ни один не встретился. От комариных укусов живого места на нас не осталось, ветки царапали плечи и хлестали по глазам.
— Я понял, — Ярослав внезапно остановился. — Наша проблема в том, что мы, если и не ходим по кругу, то скорей всего постоянно меняем направление. Нужно идти чётко прямо. Тогда рано или поздно куда-нибудь да придём.
— Ага, года через два, — Тифон был весь мокрый от пота и в прилипших хвойных иголках. На футболке остались рыжие кусочки коры и смола.
— Через два года мы сдохнем от голода, — сказал Лёха. — Даже через два дня уже сдохнем.
— Хотите подыхать, дохните, — заявил Ярослав и исчез в буреломе, а вернулся с длинной прямой палкой.
Все наблюдали за ним с подозрением.
— Это твой волшебный посох, Гендальф? — с издёвкой поинтересовался Лёха.
— Это мой меч, Гимли, — зло откликнулся Ярослав, перевернув палку горизонтально и прикладывая к деревьям.
— Почему Гимли? — Лёха состроил обиженное лицо и покосился на меня. — Я тут не самый маленький.
— Зато самый тормознутый, — отрезал Ярослав, продолжая свои странные манипуляции. — Палка — это ориентир.
— Кстати, хоббиты ниже гномов, — ни с того ни с сего сообщил Амелин.
И все посмотрели на меня.
Я не могла поверить своим ушам. Ещё пару минут назад я считала, что они самые крутые и серьёзные парни из всех моих знакомых.
— А ты — Леголас, - Лёха ткнул пальцем в Амелина.
Амелин покачал головой.
— Не. Я — Горлум.
— Фу, Костя, — даже в игре он нарочно выбирал себе самую гадкую роль. — Ты не можешь быть Горлумом, ты же не уродливый.
— Это не обязательно, — его взгляд наполнился нежностью. — У тебя ведь тоже не волосатые ноги.
Этой фразы было достаточно, чтобы обеспечить беспрерывный пятиминутный общий ржач, как будто это была какая-то дико смешная шутка.
— Можешь ещё раз показать мне тот удар? — попросила я Тифона, когда они успокоились. — Хочу испытать его прямо сейчас.
— А что я такого сказал? — Амелин захлопал глазами. — Я же хорошее сказал. Я понимаю, если бы я сказал, что они волосатые.
Последовал новый приступ хохота. Глядя на то, как они угорают над этой глупостью, трудно было поверить, что это те самые люди, что вчера так по-взрослому сидели в баре и планировали расправу над угонщиками. Класс пятый или шестой от силы. Даже Ярослав смеялся, который, казалось, не шёл у них на поводу.
— Погодите, я сейчас проверю, — Лёха присел, намереваясь дотянуться до моих ног.
Я сделала шаг назад и сжала кулаки.
В ту же секунду позади меня возник Тифон и, обхватив со спины за руки, принялся делать ими боксерские выпады в сторону Лёхи.
Лёха тоже встал в стойку.
— Раунд первый, — судейским тоном объявил Ярослав. — Хоббит против гнома.
Я почувствовала, как грудь Тифона затряслась от смеха. От него шёл жар, пахло табаком и свежей смолой. Ощущая лопатками напряжение каждой его мышцы, я неожиданно подумала, что не знаю, как его зовут.
Мы наступали, Лёха в основном закрывался и отходил. Мои кулаки попадали ему по животу и плечам. Было смешно, особенно оттого, что я совершенно не могла управлять своими движениями. И всё же в один момент Лёха изловчился и подцепил пальцем мой подбородок: «Саечка за испуг». Он отскочил, я махнула ногой, пытаясь его достать, и Лёха проворно ухватил меня за лодыжку. Тифон удержал за подмышки, и я повисла между ними.
Воспользовавшись моментом, Леха провел ладонью по моей щиколотке:
— Волос нет.
Я брыкнулась второй ногой. Лёха поймал её и потянул на себя, Тифон на себя.
— С ума сошли! — закричала я сквозь смех. — Вы меня разорвете.
Тифон резко дёрнул, Лёха отпустил, и мы улетели в густые кусты папоротника. Я приземлилась мягко, прямо на Тифона, он же, судя по сдавленному стону, не очень.
Лёха зашёлся в хохоте. Амелин полез меня вытаскивать.
— Один ноль в пользу гнома, — сказал Ярослав.
— У нас в клинике мальчик был, — Амелин подал руку, выбирающемуся из куста Тифону. — Лет одиннадцать. Такой худой и заморенный. Мы его Чахлик звали. У него была одна вещь. Ручка шариковая. В виде кинжала. Он из-за неё туда попал. Однокласснику в сонную артерию воткнул. И тот умер от потери крови. Никто же до того случая не знал, что он такой, и что эту ручку нельзя трогать.
