– Ее? – переспросил Кароль.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Допустим. Так и тебе рассчитывать не на что.
Раскель хмыкнул.
– Напугал… Ты даже не маг. Я понял – от сонных чар тебя спасли твои браслеты. Сильная вещь, конечно… но от меня они не спасут.
И, с устрашающе радостной улыбкой на устах выхватив из-за пояса кинжал, он без дальнейших слов бросился на капитана.
Все, что мог сделать Кароль при такой его стремительности, – это метнуть в Раскеля фонарь. Что он и сделал. Выиграв несколько мгновений.
Фонарь разбился о плечо аркана, масло выплеснулось на рубаху, рубаха занялась огнем. Шипя сквозь зубы какие-то цыганские ругательства, Раскель разорвал ее на груди, стащил с себя вместе с жилеткой и отшвырнул пылающие лохмотья в сторону.
Кароль за это время только и успел, что отступить к двери, стоявшей нараспашку, да перекинуть кочергу из левой в правую руку.
Чему он так и не научился за свою жизнь, так это драться. Привык укрощать врагов другими методами, пускать которые в ход сейчас было попросту некогда… И, сжимая кочергу, мечтал он об одном – иметь вместо нее пистолет. Ибо разъяренного аркана с ножом наверняка способна была остановить лишь пуля.
Кочерга вдруг шевельнулась как живая. Извернулась змейкой, выскальзывая, и тут же снова удобно легла в ладонь. Но несколько по-другому…
Капитану, однако, в тот миг было не до нее. Он не сводил глаз с Раскеля, который готовился к новому броску.
И который внезапно притормозил – взглянул на эту самую кочергу и застыл на месте столбом.
Кароль тоже бросил взгляд на свое «оружие». И тоже остолбенел.
Кочерги в руке не было. А был пистолет – «ТТ»… или «Макаров»… никогда он в них толком не разбирался… – услужливо подставивший спусковой крючок под указательный палец.
Что такое, откуда?! Кароль впал в нешуточное смятение. Где кочерга?
Кочерга… когда развели костры, кто-то сходил за ней в фургон с реквизитом – мелькнула следом в голове ненужная мысль. Кто?…
Додумать он не успел.
В фургоне откуда ни возьмись появился вдруг еще один человек.
Столь характерной внешности, что узнать его при скудном свете догоравшей рубахи труда не составило. То был «злодей» Ворон.
Он спокойно шагнул к Каролю, спокойно вынул у него из руки пистолет.
Сказал сердечно нечто странное:
– Спасибо, Лёлька!
И пропал как не было.
Капитан Хиббит закрыл глаза.
Открыл их через секунду и схватился сперва за левый, потом за правый браслет. Подпиленные заранее, еще в Байеме, они сломались от нажима с тихим щелчком, и квейтанский разведчик вновь обрел свое магическое уменье.
Обломки браслетов он сунул в карман и в следующий миг исчез из фургона тоже.
Тут наконец пришел в себя и Раскель.
Откуда у соперника взялось огнестрельное оружие, он понял сразу. Успел, в отличие от Князя, заметить натренированным глазом превращение кочерги.
Нужно было, конечно, тут же броситься и отнять, покуда тот не опомнился… но с Дурной Удачи сталось бы пальнуть по-настоящему. Поэтому, не желая пасть ее жертвой, Раскель замешкался. И безнадежно опоздал.
Ибо последовавшее затем явление еще одного актера – из тех, кто должен был сейчас крепко спать, – ввергло его ненадолго в состояние полного столбняка. Это сколько же магов, способных противостоять вернейшим арканским чарам, затесалось в труппу Папаши Муница?! И как могло такое случиться, что он их не распознал?…
Столбняк был короток, но неизбежное успело произойти. Аглюс забрал у Князя Налачи Бахт и скрылся вместе с нею. После чего пропал и Князь, зачем-то сломав свои защитные браслеты. Жаль, хорошая была вещь…
– Ферди!!! – в голос рявкнул Раскель, едва к нему вернулся дар речи.
«Я тут», – угрюмо отозвалась вещая птица.
«Что ты наделал?» – продолжил Раскель уже мысленно. – «Как допустил такое?»
«Не знаю сам… пр-рости, что-то сделалось с моими глазами…»
«Куда отправился проклятый вор?»
«Не могу сказать. Не вижу его».
«А где второй? Князь этот?»
«В Байеме… впр-рочем, нет. Уже нет… Пер-ребегает из мира в мир… не успеваю понять…»
«Следи за ним!» – приказал Раскель. – «Скажешь, где остановится. Я отправляюсь к быстрому ходу».
«Зачем тебе этот человек?»
«Не знаю сам!..» – зло передразнил Раскель ворона. – «Он слишком шустро ушел. И я хочу знать, куда он так торопился. Ясно?»
Ворон не ответил.
Через мгновение и Раскеля не стало в фургоне.
Где медленно занимались огнем декорации, на которых догорали остатки его рубахи.
Глава 13
Тайник под подоконником чердачной каморки трактира «Веселая утка» оказался в целости и сохранности.
Оттуда в карманы квейтанского разведчика быстро перекочевали парочка защитных амулетов, волшебная фляжка, в которой никогда не заканчивался коньяк, и главное его достояние – тинтаровый пробиватель, невзрачный с виду кубик из голубого металла, на самом же деле – изрядной стоимости вещица, открывающая проходы между мирами. Все это предусмотрительный капитан Хиббит успел пронести в Байем заранее, еще до того, как на него надели зачарованные браслеты и он официально объявился там в качестве ищущего работу бродяги. Ибо предпочитал всегда быть готовым к неожиданностям – того самого рода, каковая и приключилась, – и иметь в запасе отходные пути…
Забрав свое добро, он телепортировался к месту перехода, присмотренному также загодя, на изрядном расстоянии от Байема, где всякий желающий его отыскать взял бы след без труда. Оттуда он ушел в один из расположенных поблизости параллельных миров. И там принялся путать следы уже основательно – дабы на розыск его даже у самих монтальватцев ушло не меньше месяца.
На то, чтобы исчезнуть из Ниамеи, капитану понадобилось около пяти секунд.
Вопросов к зазевавшемуся мастеру Абелю у него имелось достаточно. Но главное он уже понял и сам. По какой причине тот мог зазеваться, в частности, и почему монтальватская поисковая группа не сумела вычислить таинственного черного гения.
Разоблачить этого мага и впрямь было трудновато. Он считался лучшим из лучших – на Земле, во всяком случае. Кого угодно мог обвести вокруг пальца, поскольку был не просто лучший, а единственный – в своем роде.
Обладатель демонической силы и демонических знаний.
Петербургский черный магистр Идали Хиббит.
Старший брат капитана…
Какая, к чертовой бабушке, маскировка – тщательно разработанная легенда, искусственный загар, перекрашивание волос… то-то, должно быть, потешался в глубине души театральный «злодей» Аглюс Ворон, который, конечно же, узнал младшенького с первого взгляда! И понял, что означает его появление в труппе!.. У самого-то личина была безупречна… и выдал он себя одним-единственным неосторожным словцом.
