Он ударил драугра в бок, и на секунду Мэтту показалось, что они имеют дело с двумя драуграми. Или, по крайней мере, двумя половинками одного. Но драугр упал, все еще невредимый. Когда он попытался подняться снова, Мэтт протянул свои пальцы, теперь уже светящиеся, и драугр остановился.
— Ты говоришь по-английски? — спросил Мэтт.
— Хм, это зомби, — сказал Болдуин. — Если так, то единственное слово, которое он знает — это мозги.
— Это драугр, — сказал Мэтт. — Мертвый воин-Викинг, охраняющий сокровища.
Это разумное существо. Подобное призраку. Он может говорить.
Драугр сдулся до человеческого размера, но все еще был достаточно большим. Но он остался на земле, наблюдая за рукой Мэтта. Мэтт увидел амулет на его шее. Молот Тора.
— Так ты Торсен? — сказал Мэтт.
— Да, — ответил тот, его голос был искажен, оставшиеся зубы клацали. — Олаф Торсен. — Или это то, что он, казалось, говорил. Трудно было сказать наверняка. Не все согласные работают правильно, когда у тебя нет половины зубов. Или части губ. Или языка. По крайней мере, он говорил по-английски, что означало, что он был одним из первых поселенцев.
— Я тоже Торсен, — сказал Мэтт. — Мэтью Торсен. Из Блэквелла. Мне нужно то, что ты охраняешь в этом мавзолее. Мне нужен Мьелльнир.
Драугр рассмеялся. Это был ужасный сухой, хриплый, хихикающий звук.
— Ты думаешь, раз ты — сын Тора, то можешь владеть его великим молотом?
— Да, думаю, что, поскольку я — чемпион Тора, то могу владеть им. И я должен это сделать. Грядет Рагнарёк. Змей шевелится. Битва начинается. Я был избран, чтобы бороться с ним.
Произнося эти слова, Мэтт почувствовал, как его сердце дрогнуло. Благородные слова. Гордые слова. Слова чемпиона. И, возможно, впервые он поверил им. Это был бы поистине идеальный момент… если бы драугр не фыркнул.
— Ты? — тварь захихикала. — Ты — ребенок, а не чемпион Тора.
Болдуин прыгнул вперед и сказал:
— Нет, ты…
Но Мэтт оборвал его.
Драугр продолжал:
— Ты говоришь, что ты — чемпион? Мы легко можем это уладить. Внутри этого склепа лежит Мьелльнир. Принеси его мне.
— Это трюк, — прошипел Болдуин.
— Да, это трюк, — сказал драугр. — Если мальчик действительно Торсен, он уже знает об этом. Неужели ты думаешь, что до сих пор никто не нашел этот молот? Они нашли. Но они не могут его поднять. Он лежит в своем каменном ложе, и только истинный чемпион Тора может поднять его оттуда. Только живое воплощение самого великого бога.
— Э-э, это не Экскалибур? — спросил Болдуин.
Мэтт попытался утихомирить его, но Болдуин сказал:
— С камнем. Я видел мюзикл, — он понизил голос, — думаю, его мозги тоже гниют. Он выглядит смущенным.
— Сын Бальдра, я вижу, — сказал Драугр. — Я бы поверил, что ты — живое воплощение обреченного сына Фригг. Такой же приятный, как нагретый солнцем камень. И такой же умный.
— Эй! — возмутился Болдуин.
— Он ведет себя как придурок, — сказал Мэтт. — Он хочет испытать меня. Я согласен.
Мэтт вручил Болдуину свой щит для защиты и направился к мавзолею. Солнце струилось сквозь открытую дверь, и теперь он мог легко видеть, что магия драугров исчезла. Склеп был пуст, если не считать единственного гроба с каменной крышкой. Чтобы снять верхушку потребовалась серьезная работа, но, в конце концов, он отодвинулся достаточно, чтобы Мэтт смог заглянуть внутрь, и там лежал…
Молот. Которого он ожидал. Вот только… Ну, он надеялся на большее. Может быть, вспышки света. Яркой ручки с драгоценными камнями. Блестящего бронзового набалдашника. Это был просто металлический молоток. Даже больше металлического молотка… может быть, размером с резиновый в мастерской отца. Он был тусклым и потускневшим, а ручка слишком короткой. И именно из-за этой короткой рукояти у него перехватило дыхание, и Мэтт уставился на молот так, словно тот действительно был сверкающим от драгоценных камней и огня.
Ходили слухи, что Локи поспорил с двумя гномами, что они не смогут превзойти дары своих братьев для богов. Чтобы быть уверенным в этом, он превратился в муху и кусал их, пока они работали. Ему удалось отвлечь одного гнома, и когда он вытащил Мьелльнир, рукоятка была короткой.
Вот как Мэтт узнал, что это действительно был молот Тора.
Мэтт протянул руку и взялся за ручку. Это был просто холодный металл, даже не обернутый кожей или тканью. Он глубоко вздохнул. В легендах говорилось, что только Тор был достаточно силен, чтобы владеть молотом. Очевидно, Мэтт был не сильнее других Торсенов. Что, вероятно, означало, что они тоже смогут им воспользоваться… как только уберутся отсюда. Вот в чем была проблема. Молот был наполовину зарыт в каменное дно гроба. Мэтт мог видеть царапины и трещины там, где другие, должно быть, пытались его освободить. Но безрезультатно. Это был не простой бетон. Это была магия. Древняя магия.
Мэтт сжал молот и закрыл глаза.
Я — чемпион Тора. Я знаю, что это так.
Он взял себя в руки и, не открывая глаз, потянул ее на себя…
Его руки начали скользить вверх по ручке. Соскальзывая. Его сердце бешено колотилось.
Это молот Тора. Мой молот. Все, что мне нужно сделать, это потянуть…
Он отшатнулся, открыл глаза и увидел…
Он держал в руках Мьелльнир.
Мэтт испустил глубокий, дрожащий вдох, и все его тело затряслось вместе с ним.
Держа молоток в одной руке, Мэтт вышел из мавзолея. Болдуин стоял примерно в десяти футах от драугра, наблюдая за ним. Существо не двигалось.
Нет, не «существо». Мне не следовало бы так его называть. Он — мой предок. Олаф Торсен.
Когда Мэтт переступил порог, Болдуин поднял голову. Он перевел взгляд на руку Мэтта.
— Это… он? — сказал он.
— Так и есть.
— Ты уверен? Он кажется каким-то… маленьким.
Мэтт мог бы сказать, что его светящийся амулет доказывал, что это был настоящий молот. Или он мог бы указать на короткую ручку и объяснить, почему она такая. Вместо этого он встал на каменную плиту перед дверями мавзолея и сжал молот, проверяя его вес. Затем он отвел назад руку и хлестнул ее так сильно, как только мог.
— Нет! — закричал Болдуин, когда молот взлетел в воздух. — Зачем ты его выбросил? А что если это он?..
Парень замолчал, когда молот внезапно изменил направление. Как бумеранг, начал возвращаться. Болдуин рухнул на землю лицом вниз. Мэтт стоял там, протягивая руку. Молоток ударил по нему, рукоятка ударилась о его ладонь, и он крепко сжал ее.
— Ага, — сказал он. — Это Мьелльнир.
— Это. Потрясающе. — Болдуин поспешно подошел и уставился на молот. — Можно мне подержать его? О, подожди, нет. Нужно быть достойным, верно? — Он коротко рассмеялся. — Я, наверное, не хочу знать, отвечаю ли я требованиям.
