Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– А никакой. Все сделают вид, что ее и не было. Вот увидишь.
демон. вид сверху
– А что, – допытывался у меня Овечкин, – было бы лучше, чтобы и нас взяли?
Куда уж лучше, Саша.
На утреннем совещании, которое собрал Ас по новой повестке, Катьки не оказалось. Я спросил, где это Катерина Геннадьевна, но Ас будто бы не услышал и продолжил рассказывать о программе «Омела».
Тогда я перебил Аса и спросил снова. Он пожал плечами и продолжил говорить. На этом мы и сдулись.
– В конце концов, – увещевал меня Овечкин, – отсюда мы можем ей помогать, а если бы нас повязали, какая была бы польза?..
Он и дальше продолжал нести эту оправдательную белиберду, которая становилась всё более жалкой. Я не слушал. Я раздумывал, можно ли попробовать шантажировать Аса – пока еще не поздно. И параллельно – почему мне это вообще важно. Как говорил тренер по личностному росту (у меня был тренер по личностному росту!), как это влияет лично на вас? С Катькой мы не то что бы друзья. Не любовники, не какие-нибудь партнеры по откату, как Георгий и Слава.
Дело в том, что я такой же, как она? Так мы все такие же, как она, – Асу ли не знать. Нельзя есть людей? Это двойные стандарты, скажет нам вечерний телевизор, и будет прав. Конюшня только тем и занимается, что ест людей. И не Конюшня тоже. Вот Хиропрактик, например.
Так почему важно-то? Не почему? Не знаю? Потому что нравственный закон внутри нас, как опухоль, порабощает мои клетки и тянется метастазами дальше?
Потерпи, Катя. Мы еще с ними поквитаемся.
Так не бывает, но сегодня вечером Смоленская набережная опять пустая. Не знаю, может, Ас нажимает кнопку, и все мешающие ему машины по спецтрубам ссыпаются прямо в ад. Это бы многое объясняло.
Мне, конечно, нравится пустая набережная. И жужжание «Porsche», взявшего 170. И это толстое стекло, через которое вечерняя осенняя Москва кажется просто выцветшей переводной картинкой. Сейчас включатся дворники, и серо-переливчатая муть истает, пропадет и уже не вернется. И можно будет, наконец, облегченно выдохнуть. Сон. Тягучий температурный сон про город, утонувший в несвежем ватном.
Думаю, из такого выдоха и вырастает сопричастность. Ощущение, будто ты не еще один заложник, а полноправный второй пилот, идущий тем же курсом, что и товарищ командир корабля.
Но мы ведь не из одной обоймы, правда, Александр Сергеевич?
Неуютно мне сегодня, зябко. Хотя ничего ведь не предвещает, наоборот. Сейчас двухчасовое бла-бла за чашкой чая, потом снова по наверняка пустой (и неважно, как он это делает) набережной. Потом уже можно до дома, и вынуть это всё из головы.
И все-таки что-то есть. Настя называла это «заказным с уведомлением». Когда такое предчувствие, что сразу понятно – оно про то, что и в обычные дни тебя подъедает. Только это взрослое, на уровне сложности nightmare. Ты от него зашториваешься, но оно всё равно норовит тебя цапнуть мягкой не видимой лапой. Сграбастать в охапку.
А я ведь далеко не мистик. Не умею в такое верить, хотя всегда завидовал тем, кто находит силы на маленькие стыдные самообманы: черные кошки, предсказания, вещие сны. Суеверие – это ведь обещание чуда, справка о том свете. Мы потому за них так и цепляемся: хотим через старые ритуалы, через заклание здравого смысла протиснуться в мир, который больше того, что за окном. Где нет этих законов: физики, химии, российской федерации.
Почему у меня так никогда не выходило? Ну, почти никогда. Тогда, в твой приезд разве – и то будто сквозь мерцание. Но вот сейчас – вовсе же ерунда. Всё это осень и склонность к депрессии. Мы все в этом городе к ней склонны. А она к нам. «Она оказывает предпочтение мне…»
Я иной раз думаю: хорошо бы. Хорошо бы чтобы это – да что угодно вообще – оказалось правдой. Хоть рептилоиды с лемурийцами. Всё равно это как будто тебе огоньком мигнули: да, брат, чудеса случаются. И кроме твоей каждодневной карусели глупости есть что-то еще, мир шире и интереснее. И даже черт с ним с миром, пусть будет нарисован на холсте. Но можно приподнять его край… пусть не тебе… пусть не сейчас. Но если бы только можно было поверить…
– Слушайте, – спросил я Аса, – а мы точно нужны? В смысле, если завтра нас всех скосит какая-нибудь африканская чума свиней, никто ведь даже не заметит. Сидят же в информ-центре девочки, которые умеют только открывать и закрывать рот. Может, и на наше место посадить таких же? А то и вообще оставить от департамента одно штатное расписание.
– Знаешь, Дима, – заметил Ас, поправляя перчатку на правой – да, он водит в перчатках, – это может казаться разумным. Но только на короткой дистанции. Конторе нельзя без сотрудников, в том числе офицерского звена. Иначе что это за контора такая? Кто будет вести с тобой дела, если у тебя нет пары ухватистых замов?
– То есть мы такие титановые «Омега», без которых не примут за своего?
– Ну, – хмыкнул Ас, непроизвольно глянув на часы, – может, и не «Омега»… И потом, иногда вы бываете полезны.
– Обнадежили.
– Обращайся.
Когда «Porsche» в очередной раз сорвался с места, мне остро захотелось дернуть Аса за рукав. Бросьте их, Александр Сергеевич! Давайте лучше обратно на Кутузовский, где горящие вывески хоть чуть-чуть рассеивают этот холодный сквозняк в груди. Что вам молодежные организации? Это вообще набор слов, придуманный специально для упырей из внутренней политики, рыщущих в поисках лычки. А нам-то, нам ведь и так положенное отломится. Не надо на эту Академическую. Знаю я этот их желтый дом, даже не думайте!
Я уже в самом деле чуть было не заговорил с Асом, но тут он повернул ко мне хитрые зеленые глаза.
– Ты доллары любишь?
Доллары? Какие доллары? От неожиданности я даже засмеялся, и сразу отпустило. Иногда я забываю, кто он такой.
Ас действительно завел про доллары. Кто-то с ним, надо думать, расплатился сотнями, и вот теперь он говорит: готов уступить по хорошему курсу.
Обсудили предстоящий разговор: я молчу, пока Ас не махнет подключаться. Всё, что увижу, перерисовываю, переписываю, складываю в файл. Файл общий только с ним. Ну ок.
Место незнакомое. Большой офисный «Титаник», похожий на кусок дорогого сыра с дырами, в разноцветных заплатках оригинальных фасадных идей. Шлагбаум, маленький сад с пирамидками карликовых елей, мутный зеленоватый пруд под тонким слоем льда.
– А давно наши «старшие» вильнули из центра в сторону Академической? – спросил я.
Ас, перед которым уже разъехались двери, затормозил, будто споткнулся о невидимую преграду, сфокусировал на мне несколько удивленный взгляд, потом поднял его на здание – будто бы впервые его заметив.
– Это не наши, – сказал он, снова погружаясь в себя. Достал удостоверение – я не успел разглядеть, какое из трех, – и нырнул внутрь.
Ресепшн, турникет, лифт в брызгах конфетти на полу, будто кого-то тошнило резаной цветной бумагой. На нужном этаже торжество разнузданного промышленного дизайна: из стен выглядывают сопла турбин, куски гироскопов, подсвеченные приборные панели.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
