Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
У одной пациентки открылась неожиданная способность к языкам – нет, она не заговорила в одночасье на санскрите, но выучила его за полтора месяца до уровня специалиста, хотя раньше таких талантов не проявляла. При этом другие сложные системы (языки программирования, знаковые языки) ей так не давались, что отдельно ставило всех в тупик.
Юлии Николаевне нравилась вот какая гипотеза. Есть разные способы учить живые языки, но объединяет их одно: эмоции. Человеческие языки так или иначе описывают реальный мир – даже когда речь идёт об абстракциях. Нет языка без слова «мама» или слова «я». Это и отличает их от искусственных систем. И то, как мы запоминаем связанные с этими явлениями языковые единицы, вполне вероятно, связано не только с зазубриванием, но и с эмоциональными привязками к ним. По крайней мере, энцефалограммы и сканы крови переводчиков-синхронистов показывают, что взаимодействие с языком – очень эмоциональный процесс.
Как бы ни любила популярная культура противопоставлять ratio и affectio, правда в том, что первое не существует без второго. Наша память, наши знания, даже наша логика живут на топливе из эмоций, потому что мы понимаем только то, про что чувствуем.
А раз так, то, подкрутив второе, можно преобразить и первое.
Увы, это лишь гипотеза. Одна из многих. И данных, что позволили бы подтвердить её или опровергнуть, не так много.
Юлии Николаевне хотелось, чтобы их стало больше.
– То есть вы предлагаете мне…
– Побыть подопытным кроликом. Я хочу сделать с вами именно то, что описала: создать вам альтернативный канал восприятия, загрузить его информацией и посмотреть, как это повлияет на вас.
На секунду Дане показалось, что он уже стал другим человеком – или по крайней мере попал в другой мир. Пока Юлия Николаевна читала свой монолог, парочку за соседним столиком сменил благообразный дед с очень белой бородой, официант принёс нового кофе, а снег окончательно осыпался с небес, обнажив вечерние сумерки. Дверь на кухню кофейни была приоткрыта, оттуда пыхало чем-то влажным и горячим, на улице пролаяла собака.
Весь этот обиходный, каждодневный мир совсем не вязался с нейросетями, спорами о сознании, вторым зрением и фантастическими предложениями.
Что она там говорила про эмоциональные привязки?
Дане просто не удавалось ничего почувствовать по поводу её предложения – слишком ненастояще оно звучало.
– Вы сказали, что можете сделать меня другим человеком, – медленно проговорил он. – Но неожиданно открывшийся талант к языкам ещё не делает человека другим. Это просто навык.
– Новый навык – это новые интересы. Новые события в жизни. Новый опыт…
– Если так, – невесело усмехнулся Даня, – то ваши хитроумные эксперименты не нужны. Достаточно записаться в кружок авиамоделирования. Там тоже новый опыт.
На лице у Юлии Николаевны впервые промелькнуло что-то такое – вроде очень светского, но всё-таки раздражения. Она придвинулась:
– В один кружок вы уже ходили, Богдан Витальевич. И с новым опытом у вас там не вышло. Потому что не возникло эмоциональных привязок. Потому что у вас сломана биохимия мозга, потому что у вас депрессия. А мой метод – я надеюсь – создаст новые привязки насильственно. Что-то, что раньше нравилось, вдруг без видимых причин наскучит. Что-то раньше ненужное окажется ценным. Просто так, само собой. Что-то, что очень болит… вы же понимаете, о чём я. Нет, это не стирание памяти в прямом, лобовом смысле. Не переселение душ. Но достаточно серьёзная реструктуризация памяти, которую можно назвать новой личностью – потому что старые воспоминания перестанут иметь над вами ту же власть, что раньше, если перестанут значить то же, что раньше; если вы перестанете чувствовать по их поводу то же, что раньше. Мозг ведь адаптивен… он как-то переосмыслит эти новые привязки, рационализирует изменившиеся эмоции. Что-то слегка додумает – я ведь упоминала уже, что мир мы додумываем? И станет иначе. Один только дьявол знает, насколько. – Она вздохнула, потёрла лоб и откинулась обратно. – Впрочем, не буду врать – я ничего вам не обещаю. Я же сразу сказала, что предлагаю не ради вас, а ради науки. Тем более что я не хочу просто повторять ранние эксперименты. Мой план в том, чтобы загружать вас не полностью – без диспансеризации, как ту подопытную, о которой я вам рассказала. Давайте попробуем работать, к примеру, в режиме два через два. Мне кажется, это может дать более тонкие результаты, без фокусов с языками. А тонкие результаты мне как раз и интересны. Но это значит, – развела она руками, – что не стоит ждать магического преображения. Вы спрашиваете, в каком смысле станете новым человеком? Честно отвечаю: я не знаю. Но почему бы нам не узнать вместе?
Я и в самом деле ничего не теряю, отрешённо подумал Даня.
Нечего мне уже терять, ничего не осталось. Почему бы не помочь науке?
Это выбор между неизбежностью и риском.
– Нет, – сдавленно ответил он и встал. Юлия Николаевна тоже приподнялась, схватила его за локоть:
– Да погодите вы! Не горячитесь…
– Нет, – не своим голосом повторил Даня. – Меня не интересует ваш… аферистский стартап. И уберите руки.
Она прищурилась.
– Больше не хотите помогать науке? Один раз уже погнались за журавлём в небе? Хорошо. Подумайте о том, что я предлагаю вам работу. И прилично за неё заплачу.
– Не нужны мне деньги.
– Нужны, разумеется. Сядьте!
Юлия Николаевна надавила вниз, и Даня послушно упал обратно на стул – не было у него сил бороться. Она достала смарт, тапнула – видимо, скидывая Дане какую-то информацию, но сообразила, что он-то здесь без смарта. Порылась в сумке, достала ручку и принялась царапать на салфетке.
– У нас с Юрой есть здесь, в Питере, небольшой технологический стартап, – говорила Юлия Николаевна, не поднимая от салфетки глаз. – Нет, не аферистский. Распознаём большие массивы данных с помощью живых людей… это даже не совсем прикрытие – в самом деле распознаём. Но я открывала эту контору с прицелом на человека вроде вас – ради человека вроде вас. Который под предлогом анализа данных получал бы перегруз информацией… ну вы понимаете.
– «Прикрытие»? Шпионские страсти какие- то… почему нельзя просто, ну… провести клиническое исследование, или как это делается.
Юлия Николаевна язвительно вздёрнула бровь:
– А, вы всё-таки хотите поговорить об этике медицинских исследований? О том, что можно и нельзя проверять на людях? Как сложно выбить такую возможность? Ну и, конечно, как дорого стоит тут ошибка? – Она поцокала ручкой о столешницу. – А если эксперимент был официальным – как дорого ошибка обходится и исследователю тоже.
Всё поплыло перед глазами у Дани – будто уже возникло второе зрение. Только потом, значительно позже, уже выйдя из «Цедры», он понял, почему.
Но в тот момент значения не придал и просто стёр – уткнувшись лицом в сложенные ладони.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
