— Ложись, вздремни! Я покуда пожрать приготовлю и постираю, — предложил Дамир.
— Я с дровами займусь. Чего им гнить? Пока время есть, надо успеть. Здесь, как полагаю, не залежишься на боку. Сорвут. Когда еще дадут выходные? Они лишь для вольных! — Вышел из дома.
Пока Дамир стирал и убирал в комнате, готовил ужин, Михаил управился с дровами. Он пилил их, колол, складывал, не оглядываясь по сторонам, но чувствовал пристальное внимание со всех сторон.
Смирнов знал, подними он голову резко, тут же увидит Власа, наблюдающего за ним из окна. Да и местные жители не без любопытства, особенно женщины. Эти смотрят, умело ль держит топор условник, хорошо ли выкладывает поленницу, чтоб было за что перемыть кости условнику.
Михаил усмехается: «Сколько здесь ни живи, чужаком останешься и в гробу! Всегда будут помнить, кем сюда прибыл». Рассек березовое полено и приметил мужа Полины, Федора. Тот подошел молча, ничего не сказав, взялся помогать Смирнову. Вскоре Полина вышла, стала продолжать поленницу, а через пяток минут — Анна с Николаем, даже главный инженер, конопатая низкорослая Галина вместе с мужем, Сашкой, подошли. Тоже включились молча. А вот и соседка, технолог Лидия, занавеску отодвинула. Увидела и сама вышла. Готовые дрова относила к поленнице.
Михаилу даже неловко стало. Ведь никого ни о чем не просил, а столько людей пришло.
Смирнов за годы заключения многое забыл и теперь растерялся. Лишь одна мысль не давала покоя: «Как я их всех отблагодарю? Будь на воле — все проще, а моя свобода лишь условная. Даже в поселке не смей показаться. Как же выкрутиться?» Чем меньше оставалось дров, тем сильнее он переживал.
— Вот как хорошо! Да вы уже сработались все вместе! А я как раз хотела предупредить Михаила с Дамиром, что после выходных все мужчины пойдут на заготовку дров для рабочих завода. За две недели справитесь. Там и мальки появятся! Тогда уж на садках работать начнем! В помещении. До самой весны! — объявила Золотарева.
— Все мужчины? — переспросил Михаил директора и, кивнув на окно Власа, уточнил: — Этот тоже?
Дрогнул страх у следователя внутри, но виду не подал.
— Нет. Влас останется здесь. На его попечении — движок. Кто-то должен давать свет. Я ему поручила. С завтрашнего дня он — дизелист. Тем более в технике разбирается…
— Да уж, конечно! — рассмеялся Михаил, невольно вспомнив, сколько лет ловил угонщика Власа по городам и весям.
— К тому ж сами знаете, что простывать ему нельзя! — добавила Золотарева.
Мишка невольно вспомнил о деньгах, которые собирал к освобождению, и на душе засвербило.
«Как же оставим дом открытым? Ведь даже о простейшем замке не позаботились, а вор останется хозяином всего дома! Чего от него ждать, если у него даже в зоне руки горели. И хоть вламывали ему, от воровства не отучили. Так там его кодлой трамбовали. Здесь даже опасаться некого», — забеспокоился он.
— Пойти мы, конечно, пойдем. Вот только одна закавыка: не найдется ли у кого замка на дверь. На две недели. Мы вернем.
Люди переглянулись непонимающе:
— А зачем?
— Ну мало ли, вдруг чужие забредут?
— Да что вы, Михаил, это исключено! Сюда никто не придет. О приезде, приходе каждого мы знаем заранее. И замков на дверях никогда не имели. Они здесь ни к чему. Воров не было и быть не может, — ответила Золотарева уверенно.
— Если кому взбредет такая блажь, ноги не успеет унести! — рассмеялся Федор и показал на топор, крепко сжатый в руке.
— Мы тут уж четвертый десяток лет! Ни у кого ничего не пропало. Да и не слыхали про то. Повесь замок, всех обидишь, навроде как ворами обзовешь. Я после такого никогда к вам не зайду и здоровкаться перестану, — предупредила Полина.
Последнее обезоружило окончательно.
— Не хотел никого обидеть. Простите, но и меня поймите верно. В городе никто не оставит жилье открытым, а я там родился. Ваших правил не знаю.
— Пора б уж присмотреться! Не новичок здесь! — недовольно сдвинул брови Федор.
— Целую путину вытянули вместе. Неужель мало? Мы все вот они на виду! Ни воровать, ни врать не умеем! — поддержал Дмитрий Золотарев и предложил жене: — Может, дашь им работу здесь? А в тайге мы сами справимся.
— Зачем же вот так, сплеча? Сами говорите, что путиной нас проверили. Иначе как жить средь вас будем? Все, бывает, ошибаются! — встрял Михаил и, глянув на окно Власа, увидел, как тот напряженно вслушивается в каждое слово.
Казалось, скажи Смирнов одно неверное слово, выскочит в форточку, рявкнув: «За что, потрох, лажаешь перед всей кодлой?!»
Смирнову даже смешно стало. Заметил, как Меченый носом в стекло вдавился. Ох, и потешная была у него рожа. Их взгляды встретились лишь на миг, и впервые за все долгие годы в глазах Власа не увидел злобы. Он словно умолял не порочить, не позорить его. Смирнов понял вовремя.
— Значит, после выходных всем в тайгу, а завтра в новую баню! Вас позовут! Веники про запас есть еще с прошлого года. Так что ждите Федора! С утра все женщины, а с вечера до ночи мужчины! — сказала Нина Ивановна и, вспомнив, добавила: — Кстати, березовых веток нарубите в тайге. Тоже дело нужное.
— Да и на веники! Еще не поздно! — Забыли люди о недоразумении и, сложив все дрова, женщины под метелку убрали мусор возле крыльца.
Они расходились по домам, ничего не ожидая, не оглянувшись на Михаила. Никто не понял бы его благодарности, ведь скоро он займется тем же самым для них.
Дамир, узнав, где придется работать после выходных, даже повеселел:
— Вот средь вольных станем вкалывать. Ближе друг к другу присмотримся. Глядишь, легче жить будем.
— А что тут трудного? По-моему, никто нас не допекал.
— Оно так, но все же. Мало ль как повернется? Не забывай, кто за стенкой. Этот каждый миг нас пасет, днем и ночью. Чуть забудешься иль зазеваешься, он прихлопнет, как клопов! — дрогнул стукач всей спиной.
— Послушай, Дамир, он не только пальцем тебя не тронет, сам боится, чтоб с тобой что-нибудь не случилось. Потому что понимает, кроме него, некому сводить с тобой счеты. И в случае чего только Власа возьмет участковый за задницу. И в зону упрячет до того, пока не разберется. А разве ему это нужно? Здесь он среди людей. Пусть спина в поту, зато вокруг него бабы. Не ругают, не хамят, накормят вовремя. В комнате приберут, постирают и приготовят. Разве захочет лишиться всего разом? Да ни за что! Это говорю тебе как юрист!
— Гарантию можно давать за нормальных людей, а этот — вор! У них и психика, и логика — все через жопу, неуправляемые и непредсказуемые!
— Короче! Каким бы ни был Влас, он сам себе не враг! Запомни это и перестань бояться! — сказал жестко Смирнов и поделился, как опозорился перед местными, попросив замок на двери.
— Ишь, старая индюшка! Она, рваная калоша, хвост поднимает! Здоровкаться не станет! Пожила бы в зоне, поостыла б, мудомоина замшелая! Вишь, оскорбилась! А ежли тот гад у нас с тобой последние подштанники слямзит, что тогда? Иль ее рейтузы наденем? Так ими кальсоны не заменишь! Она обиделась! Ах чертова хварья! Знала б эта гусеница сопливая, как Меченый умеет выкрутиться. Я ж его, пса задолбанного, сколько лет знаю! — разошелся Дамир и внезапно услышал через стену глухое и знакомое:
