Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Из последних сил сдерживая эмоции, не позволяя голосу дрогнуть, она выдавила:
– Джозефина мало знает о нашей матери, а о прошлом и семье Мейфорт и вовсе ничего. И я хотела бы, чтобы все так и оставалось.
– Почему?
О, эти непрошеные слезы, постоянно угрожавшие хлынуть по щекам! Как можно все объяснить ему и при этом не заплакать? Она знала, как настойчив Гриффин, когда чего-то хочет: ни за что не отстанет, пока не получит ответы на все свои вопросы. Нужно все рассказать, пока его проницательность и нежность не заставили ее броситься к нему в объятия и по-женски, навзрыд, расплакаться.
– Она любила отца. И он любил ее, писал стихи, читал. Джозефина тоже писала стихи до самой его смерти. Теперь девочка клянется, что ненавидит поэзию, но я-то знаю: так она пытается справиться с ударом от кончины отца. Для нее все это очень непросто. Я не говорила сестре, что семья матери не одобряла ее нового мужа, называла нищим ирландцем, бродячим поэтом, у которого ни пенни за душой; утверждала, что она умрет нищей и несчастной.
Ее голос прервался всхлипом, но она быстро его подавила и с горечью заключила:
– И самое страшное, что они оказались правы: мама действительно ошиблась в своем выборе.
Ее голос снова дрогнул.
– Эсмеральда…
Гриффин потянулся было к ней, но она увернулась и быстро вытерла слезы.
– Нет.
Она не хотела его жалости. Если он обнимет ее и прижмет к своей груди, она разрыдается, и одному Господу ведомо, когда остановится и чем все закончится.
Эсмеральда откашлялась, в который раз вытерла глаза и повернулась лицом к Гриффину.
– Только не надо нас жалеть. Я не хочу, чтобы Джозефина вращалась в обществе, чтобы на нее смотрели сверху вниз из-за того, что у нее был такой отец. Уж вам ли не знать, каким жестоким может быть свет.
– Верно.
– Только, прошу, не выгоняйте нас. – Голос ее опять прервался, но она шмыгнула носом и нашла в себе мужество добавить: – Ведь вы же сами умоляли меня принять ваше предложение.
– Умолял? – повторил Гриффин, не веря своим ушам, и наклонил голову так, что их лица почти соприкасались: – Я никогда никого не умоляю, Эсмеральда.
Она запрокинула голову:
– Я неправильно выбрала слово.
– Как насчет «настаивал»?
– Вы просто преследовали меня.
– Нет, скорее перехитрил.
– Но вы же согласились на все мои требования.
– Да, но лишь потому, что меня все устраивало.
Почему у него на все есть ответ?
– Тем не менее у нас договор, ваша светлость: вы на нем настояли, – и я полна решимости заставить вас его выполнить.
– Смело.
У нее нет выбора: если не сказать все сейчас, они с Джозефиной обречены.
– Я уверена, что благодаря леди Норвуд уже весь Лондон знает, кто моя мать, но поскольку я двоюродная сестра виконта Мейфорта, не вижу, каким образом это может плохо отразиться на ваших сестрах, поэтому считаю возможным продолжить выполнять свои обязанности.
– Дело не в этом: вы леди и вообще не должны работать.
Он опять провел рукой по волосам.
Наверное, она выводила его из себя, но не могла отступить, поэтому ответила твердо, хотя внутри все дрожало:
– Я играю теми картами, которые сдала мне жизнь. Итак, я остаюсь в вашем доме или мне завтра вернуться в агентство?
Он пристально посмотрел на нее.
– Я не могу оставить вас у себя на службе, и это никак не относится к моим сестрам.
– Вздор! – возразила Эсмеральда. – Вы здесь не живете. Если находите меня настолько неприятной, мы можем с юными леди ездить в отдельном экипаже.
– Вы меня не поняли…
Его губы были так близко…
Он вынул из ее волос шпильку и уронил на пол.
– Что это вы делаете?
Тихий смешок сорвался с его губ:
– Хочу посмотреть на ваши волосы, вот и распускаю.
За первой шпилькой последовала вторая. Эсмеральда почувствовала, что сил отстраниться у нее нет: его руки в волосах словно зачаровали, и она не могла двинуться. Третья шпилька полетела на пол, и несколько прядей опустились ниже плеч.
– Разве не знаете: единственное, что я нахожу в вас неприятными, – это привычка стягивать свои роскошные золотисто-каштановые волосы в тугой узел на затылке и носить серое.
– Но такой внешний вид соответствует моему положению.
– Теперь нет. Вы знаете, что я не мог целовать вас, пока вы жили у меня в доме.
– Только существо без совести и чести способно воспользоваться беззащитностью служанки.
Еще одна шпилька выскользнула из узла, и стеклянные бусы, которыми она украшала прическу, плюхнулись на ковер у их ног. Герцог с удовольствием провел пальцами по упавшим ей на плечи длинным прядям. Улыбка на его лице была нежной и серьезной.
– Так гораздо лучше.
Сердце Эсмеральды буквально таяло.
– Но и теперь, когда я знаю, что вы невинная, воспитанная в строгости молодая леди и мы равны, все равно не должен вас целовать.
– Равны? – презрительно фыркнула Эсмеральда, почувствовав, как неприязнь к аристократам опять поднялась в душе. – Шутите? Разве я могу быть ровней герцогу?
Он прижал палец к ее губам, чтобы заставить замолчать, и она, вместо того чтобы отпрянуть, не моргнув глазом приняла прикосновение.
Он так оглядывал ее лицо, словно пытался что-то отыскать и никак не находил.
– В обществе мы равны, Эсмеральда. Если вы останетесь здесь, то каждый раз, когда стану приезжать сюда, я захочу вас поцеловать.
Тыльной стороной ладони он медленно, нежно провел по ее щекам.
– Даже герцог не всегда может получить то, чего хочет, – возразила она.
– Я объясню, от чего благородно пытаюсь вас спасти. Я желаю вас, Эсмеральда, желаю с отчаянием утопающего, который пытается добраться до берега.
В его лице было столько нежности, что у нее перехватило дыхание. Он ласкал пальцем ее губы, а у нее не было сил ему запретить.
– Я хочу целовать ваши прекрасные губы.
Она тоже этого хотела. А пальцы герцога скользнули к ложбинке у горла.
– Я хочу целовать вас здесь, где чувствуется пульсация крови, воспламененной моими прикосновениями.
«Да».
Его рука спустилась ниже, обхватила грудь, сжала и стала гладить.
– Я хочу целовать вас здесь, где ощущаю биение сердца, такое частое, что это возбуждает меня.
По-прежнему глядя ей в глаза, он сжал ее талию, потом положил распластанную ладонь ей на живот.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
