Книга Честь имею - Николай Ярыгин

Утром перед отправлением решил переговорить с принцессой. Рассказал ей, что мы сейчас следуем в маркизат, а там ждем ее деда или его доверенных лиц, после чего я проследую вместе с ними до замка герцога Кантора, где и расстанусь с нею. Принцесса выслушала меня, покивала головой и, пристально глядя мне в глаза, согласилась со всем.

Раненые уже потихоньку передвигались сами, но тем не менее я приказал уложить в повозку много свежего сена и накрыл все это нашей «палаткой». Дети ехали с маркизой – Ильми, пока я был на приеме у короля, наняла им няню и кучера мне на карету. Броню, кольчуги и мечи с последней схватки я решил не продавать, пригодятся. Перед самым отправлением решил устроить небольшое представление.

Вызвав сержанта дружинников и его людей, в присутствии всего нашего каравана объявил, что они уволены, и попросил сдать амуницию и коней. Один Номан не пострадал – он теперь кучер на карете маркизы. Если бы взглядом можно было убить, то я умер бы уже раз сто. Ух, как играли желваки у сержанта и скрипели зубы! Когда четверка разоблачилась, я оглядел их.

– Ладно, сапоги можете оставить себе. Нельзя предавать своего сюзерена, даже если он иногда бывает неправ, а для воина честь – одно из главных качеств. А теперь пошли вон.

Конюх Ильми теперь управлял небольшим табуном. Кони недешевы, поэтому зачем их сейчас продавать по дешевке, а потом дорого покупать! Перегоним, тем более что дороги всего трое суток. Котов я решил не выпускать, зачем пугать коней, потерпят еще три дня. Где-то к обеду обратил внимание на столб пыли, поднимающийся в полукилометре сзади нас, по времени это должны быть воины, обещанные королем, но сердце тревожно забилось: а вдруг нет? Сунул Номану один из арбалетов и приказал быть начеку, то же сказал и Ивару, тот только заулыбался и стал кивать. Чем ближе приближалась пыль, тем сильней колотилось мое сердце, но все обошлось: это были те, кого обещал король.

Поравнявшись с нами, молоденький и симпатичный офицер отсалютовал мне открытой рукой и представился.

– Дамор де Мирион, офицер полусотни легкой кавалерии, кто вы господа и куда следуете?

Я тоже представился и сказал, куда мы направляемся.

– Позвольте, – обрадовался офицер, – так нам по пути.

Он так громко представлялся, а потом радовался, что нам по пути, что открылось окошко на двери кареты и выглянула баронесса. Дамор, увидев ее, замер на какое-то мгновение, вылупив глаза и открыв рот, потом приложил руку к сердцу и поклонился. Баронесса покраснела, но нашла в себе силы улыбнуться и закрыла окно.

– Граф, – обратился ко мне Дамор, – разрешите ли вы следовать нам вместе с вами?

А получив от меня разрешение, поинтересовался:

– Граф, скажите, а кто эта дама, которую я видел?

Я ответил, что это баронесса Ольма де Тайрин, которая следует со своей подругой в герцогство Кантор. Офицер стал задумчивым и вернулся в колонну своих конников.

Вечером мы не стали останавливаться на постоялом дворе и, проехав чуть дальше, встали лагерем. Рядом расположились и кавалеристы. Никто не возмущался, даже принцесса. Единственное, что она сказала:

– Ах, граф, если бы еще сюда вашего кентийского блюда!

– Уверяю вас, Алексия, по прибытии на место я вас накормлю не только этим блюдом, а еще многими другими, которых вы никогда не пробовали.

Тут появился Дамор и попросил меня представить его дамам. Представил, завязался разговор ни о чем, погоде, дороге, а потом принцесса попросила:

– Граф, расскажите нам что-нибудь.

Я сделал вид, что задумался.

– Что же вам рассказать? Ну хорошо, слушайте, только рассказ этот длинный, в один день не уложится.

И я стал пересказывать им «Трех мушкетеров». Шпага и верный конь, интриги и безграничная любовь, и честь, которая превыше всего… По мере моего рассказа стали подтягиваться конники, которые и расположились от нас всего в десятке метров, тишина стояла такая, что слышно было лишь, как потрескивает костер.

Когда мой голос начал хрипеть, кто-то сунул мне в руки фляжку, в ней было отличное вино. «Ничего себе конники живут!» – подумал я и оглянулся. Каково же было мое удивление, когда я увидел того, кто мне дал флягу – это была принцесса. Я благодарно кивнул и получил в ответ застенчивую улыбку. Как ни хотелось мне растянуть этот рассказ на пару дней, но не получилось: с одной стороны наседала Ильми, с другой – принцесса, пришлось рассказать все.

Утром на удивление встал бодрый, хоть и спал всего часа три, провел небольшую разминку и, хлебнув отвара, пошел проверять свой караван. Все вроде бы было нормально, и мы тронулись в путь.

Вслед за нами отправились и конники Дамора. Так мы и двигались – впереди кареты, затем повозка и только потом всадники. Наш караван шел чуть сбоку, на расстоянии пятидесяти метров от дороги. Через некоторое время со мной поравнялся Дамор.

– Граф, у вас просто великолепные рассказы, и вы сами неподражаемый рассказчик, – начал он. – Вы не думали записать это все на бумаге?

Я пожал плечами.

– А зачем?

– Ну как же, граф, вот вы рассказали, я знаю, баронесса знает, ну еще несколько человек, а ведь остальным тоже было бы интересно узнать. Это нельзя прятать! Если это прятать от людей, это же преступление!

Я посмотрел на собеседника. Дамор раскраснелся, видно было, что он взволнован.

– Я вчера беседовал с баронессой, – продолжал он. – Она сказала, что у вас есть еще очень красивые и необычные истории. У меня не много денег, но король обещал помочь, если я выполню одно дело. Правда, я его готов выполнить просто так. Но если все получится, могу ссудить вам денег, вы наймете писцов и надиктуете им свои истории.

Я улыбнулся.

– Спасибо вам, Дамор де Мирион, я серьезно подумаю над вашим предложением.

А что, можно подумать над этим, печатный станок соорудить не проблема, хорошо бы начать печатать книги. Мне не нужна чужая слава – можно написать, допустим, историю древних времен, до Большой войны. Точно, так и сделаю, дайте только время и живым остаться, в путешествии с принцессой. Вечером ко мне снова подошел баронет и попросил совета.