Илья тут же попал в руки Алисы и мамы, которые не могли справиться с радостью. Хайш с легкостью вскочил на ноги, но взгляда от Марины не отрывал:
— Сколько-сколько? А теперь тут вся толпа живет? Я лучше обратно вернусь, там хотя бы было тихо.
Марина отмерла и рванула вперед. Уже успела понять, что кое-кто просто издевается над ее самыми трепетными чувствами. Была буквально подхвачена в воздухе и тесно сжата в объятиях. Но успевала возмущаться:
— Ты мог хоть вернуться по-человечески, сволочь?! Ты хоть представляешь, что мы тут пережили?
— Тогда я был бы не я. Соскучилась?
— Тогда дай сначала хоть в душ сходить, а потом покажешь, как сильно соскучилась.
Марина хотела разомкнуть объятия, чтобы и Илью прижать к себе, но никак не могла себя заставить. От Хайша несло какой-то сыростью и бесконечным облегчением. Как она вообще могла думать, что он не вернется? Демон прошептал ей что-то неразборчивое в волосы, но Марина не стала переспрашивать. Она вот сейчас только отлипнет от него и сразу сможет язвить. Хайш веселым тоном сказал поверх ее головы:
— Здрасьте, мама. Не надо на меня так зыркать — я весь покрываюсь мурашками.
— Здравствуй, здравствуй, Женя, — угрюмо ответила она. — Это ты, что ли, тут демон? Доченька, ты ничего не хочешь мне объяснить?
Глава 21. Игра без приза
К собственному удивлению, Илья переносил бесконечный мрак легче, чем ожидал. Он опасался, что со временем начнет сходить с ума, а за неделю совсем спятит. И это при условии, что их отпустят после завершения тура. Но выходило иначе, Илья увидел преимущество в своем двойственном состоянии. Он, обращаясь к своей закатной стороне, оказался способен практически полностью отключить эмоции, и сидение взаперти оказалось просто сидением. Хайшу было намного сложнее: буйный темперамент не успокаивался, а делал из демона то жуткого зануду, то ненормального весельчака. И то, и другое звучало наиграно — как если бы психика Хайша просто искала любые способы проявления и находила худшие из них.
— Мы все здесь и умрем. Сколько времени прошло, белобрысый? Месяц? Год?
Это была волна апатии, но Илья оставался терпеливым:
— Точно не знаю. По моим внутренним ощущениям — около трех суток.
— Всего? — Хайш протяжно выдохнул, а волна апатии сменилась на новую, ничуть не лучше прежней. Зато в тоне появился задорный огонек: — Давай хоть чем-нибудь займемся, приятель. Как насчет секса? Я за тебя переживаю, ты ведь на глазах тухнешь от безделья. Обещаю, никому не расскажу! Только сценарий в знакомую немецкую киностудию продам, если ты не против.
— Я не против, — монотонно ответил Илья. — И с удовольствием поддержал бы твой благородный порыв для моего развлечения. Но боюсь, сил на это не хватит.
— Ты опять голодный, прожорливый закатник? Вот только ныть и умеешь!
Справедливости ради, еду и воду иногда скидывали. Хватало, чтобы не терять сознание от голода, но слишком мало, чтобы пускаться в пляс. Примерно раз в сутки люк сверху открывался, ослепляя неожиданным светом, и на пол летела бутылка и кусок хлеба. Никаких гастрономических изысков Илья и не ожидал, но именно по этой режущей глаза секунде начал отсчитывать время. Организаторы совершенно точно не собирались их уморить, а это сильно обнадеживало. Первоначальные предположения Хайша подтверждались.
Заодно Илье выпала честь прослушать песни на всех известных демону языках, а так же прозвучало несколько историй из его долгой жизни. Илья не мешал Хайшу развлекать самого себя, но делал выводы. Теперь ему казалось, что их приятель изначально был не совсем правильным темным, он всегда тяготел к поискам смысла или взвешиванию вариантов. А ум, устроенный подобным образом, не может навечно оставаться совершенно темным или стать абсолютно светлым. Хайш всегда будет балансировать на грани — и это делало его почти человеком.
— Ад существует, — говорил Хайш в очередной период апатии. — Я только родился, но, кажется, до сих пор помню это место. Или это просто мои детские представления об аде. Но он не похож на то, что описывают ваши источники.
— Тогда какой же он? — Илья был только рад скрасить бесконечную мысленную темноту интересным разговором.
Но период апатии снова прошел так же быстро, как и начался:
— Тебе-то это зачем? Геенна, в которой родился я, в любом случае не предназначена для смертных. Для вас построен отдельный ад, я уверен.
— Кем построен?
— Ах, ты ж мой любопытный религиозный фанатик! Угомонись. Ты не из тех парней, для кого существует ад. Иначе я ничего не понимаю в добре и зле.
— А для кого? И где граница между настоящим злом и всем остальным?
— Достал уже, от мудрых дум своей поверхностностью отвлекаешь. Сделаешь мне массаж? Плечи затекли.
— Сделаю, если вытащишь нас отсюда.
— Фу, бяка. Ничего, подожду. Марина так обрадуется, когда увидит меня живым, что будет исполнять все мои грязные желания.
— Тогда сделай ей одолжение — вернись к ней живым. Ну и меня вытащи, это тоже поможет ее хорошему настроению.
— Вытащу. Когда нас отпустят, — великодушно одобрил план Хайш.
Илья усмехнулся.
— Расскажи еще раз все, что знаешь об этих Лайле и Нирке. В дальнейшем нам поможет любая зацепка.
И Хайш рассказывал, уже не в первый раз. О том, как они познакомились в Италии, об их афере, когда демоны ограбили музей, а затем и сумели сбыть эксклюзивный товар. О том, что он был полноценным, если не сказать самым важным, членом команды, хоть и не обладал в те времена красными глазами. И о том, как решил смыться со всей выручкой. Потому что не смог остановиться — дело было сделано, и их пути расходились. А Хайш к тому моменту еще не наигрался. Вот азарт его и толкнул на это безумие, о котором вскоре пришлось пожалеть. Но Хайш все равно молодец, потому что смог скрываться так долго, что успел почти все потратить — а на это требуется особенный талант! Хайшу вообще было свойственно сводить любую историю к восхвалению собственной персоны, но Илья попутно понимал и важное: организаторы игры очень умны и изобретательны, не глупее самого Хайша. Единственной их ошибкой стало то, что они доверяли напарнику. Правильнее сказать, что они не считали его таким идиотом, который их подставит и сбежит. А он оказался. Да и выкручивался в дальнейшем благодаря везению, разлому и товариществу с рассветниками. Не Лайла и Нирк выглядели слабыми в этой истории, но Хайшу лучше не слышать мнения Ильи на этот счет.
Когда люк открылся в очередной раз, Хайш вдруг вскочил на ноги и громко спросил вверх:
— А если рассветница найдет нас заклинанием, то будет считаться, что мы выиграли?
— Не найдет, — ответил женский голос, — если ты сам не приведешь ее с помощью гончей.
