– Клянусь тебе – я не шучу, – быстро произнес Бобо вместо приветствия. – Мне позарез нужна твоя помощь. Послушай меня всего одну минуту.
Возбужденный голос Бобо, летчика экстра-класса, то и дело терялся в реве самолетных двигателей.
Бобо уложился в пятьдесят семь секунд. Еще несколько секунд я переваривал услышанное, закипая, как камчатский гейзер. Потом моя ярость выплеснулась наружу.
– Я правильно тебя понял? – моему шипению позавидовала бы кобра. – В три ночи ты пугаешь меня звонком, чтобы сообщить, что улетаешь на месяц в очередную свою тьмутаракань. А в качестве бонуса просишь пожить это время в твоей развалюхе и повыгуливать каких-то Севочку и Максимилиана, которые не собаки. Причем Севочку нужно выгуливать по четным числам, а Максимилиана – по нечетным.
– Умница! – возопил Бобо. – Ты всегда все понимаешь с первого раза. Ключ от поместья – под левой задней лапой льва. Ключи от темниц – в подземелье, на стене, справа от лестницы. Фонарем не пользуйся – только свечой, я оставил на кухне большую коробку.
Бобо умолк, вслушиваясь, что ему кричат издалека.
– Прежде чем открыть замок, свечу гаси – они пугаются. И еще: выгуливать их надо строго с одиннадцати вечера до пяти утра. Забот, в общем-то, никаких. Вечером вставил ключ в замок, свечу погасил, замок открыл, в сторонку отошел. Дальше они сами. Дрессированные. Утром тихонько подошел, замок закрыл – и свободен. Спи, гуляй, пиши свой триллер. Ну, все, я побежал.
– Подожди, – заорал я. – Кого я должен выгуливать? Если это не собаки, то кто?
– Трусишь? – хохотнул Бобо. – Великий сочинитель ужастиков боится неведомого?
– Не скажешь – не поеду, – разозлился я.
– Сам разберешься. Поверь, будет интересно… Да иду я, иду, – крикнул он уже в сторону и отключился.
Не поеду, решил я. Бобо опять взялся за старое. Я повспоминал, чем закончился для меня последний его розыгрыш, завернулся в одеяло с головой и заснул.
И только заснул, Бобо позвонил снова.
– Забыл сказать, – орал он, перекрикивая рев двигателя. – Севочка и Максимилиан – они в подземелье жилого крыла. В другое лучше не суйся. Там что-то посвистывает. Может, ветер в щелях, может, еще что. Я пока не понял. В общем – береги себя.
Он снова хохотнул и исчез.
Двенадцать часов спустя я стоял перед замызганным бесхвостым мраморным львом, шаря под левой задней лапой в поисках ключа от входной двери.
Вытянутое полуразрушенное каменное здание, возведенное два века назад, мой друг купил недавно. Объехал на своем Range Rover территорию размером с Бельгию и нашел что хотел. Прикрыв крышей одно крыло, он позвал меня на новоселье. Тут и выяснилось, что Бобо искал не просто древнюю усадьбу с аристократическим прошлым. Ему нужен был дом, в котором могли бы жить привидения.
На момент покупки никакие призраки в поместье, разумеется, не водились. Но Бобо был оптимистом. Он верил, что однажды они обязательно у него поселятся, так как лучшего для себя места им просто не сыскать.
Теперь, сидя на дубе высоко над землей, я понимал: он знал, что говорит.
* * *
Мое обустройство в поместье много времени не заняло. Бобо, при всей своей склонности к розыгрышам, был человеком обстоятельным. В жилом крыле нашлись хорошо оборудованная кухня, уютная спальня и кабинет с большим письменным столом, на котором я тут же разложил ноутбук и распечатанную рукопись. За основное благо цивилизации в доме отвечал бензиновый электрогенератор. А в двух десятках километрах от поместья находился районный центр, где можно было разжиться продуктами и заплатить за мобильный интернет.
И поскольку день все еще не закончился – а на день Бобо мне никаких инструкций не давал, – я спустился с фонарем в подземелье. В коридор, выложенный из грубо отесанных каменных блоков, выходило несколько дверей. Запертыми были две – слева и справа от прохода. На левой мелом было выведено «Севочка», на правой – «Максимилиан». От левой пахло сероводородом. Пол у правой был слегка присыпан красным песком. Я поприжимался к дверям ухом, ничего не услышал, отчалил в кабинет и включил ноутбук.
Первая неделя прошла спокойно.
Каждую ночь, чувствуя себя идиотом, я дважды спускался в подземелье со свечой, чтобы открыть-закрыть одну из дверей с меловой надписью. В то, что мечта Бобо таки сбылась и Севочка и Максимилиан – привидения, я, конечно, не верил. Во-первых, потому, что не верил в них в принципе. Во-вторых, потому, что настоящим призракам вряд ли понадобился бы дворецкий.
И хотя в привидения я не верил, идея их обитания рядом с одиноким писателем мне нравилась, и я решил включить ее в триллер.
Неделю я колотил по клавиатуре ноутбука со скоростью победителя мирового чемпионата по скоропечатанию. На восьмой день, прочитав написанное, стер все. Сочинению определенно не хватало драйва.
Когда писателя поражает творческий кризис, от него можно ожидать всякого. Я, например, включил фонарь и полез в подземелье нежилого крыла.
В нем пахло вековой сыростью, а все двери были закрыты намертво. Отыскав ржавое кольцо, на котором болтались десятки ключей размером с кочергу, я пошел по проходу, отплевываясь от паутины.
Ключи к шести запорам я подобрал за полчаса. Еще полчаса потратил, чтобы открыть последнюю седьмую, дверь. Пока боролся с заевшим амбарным замком и ржавым засовом, из-за двери раздавалось легкое посвистывание. Но и в этой темнице не нашлось ничего, что пощекотало бы нервы. Ни прикованного к стене скелета, ни заплесневелого гроба. Даже свиста больше не было слышно. Разочарованный, измазавшийся и уставший, я оглядел подземелье с распахнутыми дверьми. Снова возиться с запорами не хотелось, и я решил, что вернусь сюда завтра.
Откуда мне было знать, что джин уже выпущен из бутылки.
* * *
В ту же ночь меня разбудил грохот. Казалось, по коридору бредет вдрызг пьяный слон, которого шатает от стены к стене. Стены содрогались, с них, как перезревшие груши, сыпались пустые рамы для картин, которые натащил сюда Бобо.
Натянув джинсы и схватив бейсбольную биту, которую на всякий случай держал у постели, я подскочил к двери и начал осторожно, чтобы не звякнула, поворачивать защелку.
– На вашем месте, сударь, я бы сейчас воздержался от инспекции, – донесся из-за ширмы вкрадчивый голос. – Мадам Севочка – особа и демонической силы, но диван может не удержать.
Я дернулся, выпустил защелку и уставился в темноту.
– Не ровен час как раз над вашей головой и уронит, – мрачно произнес голос и сочувственно вздохнул.
Галлюцинациями я никогда не страдал, алкоголь употреблял только в компании, поэтому, подняв биту над головой, крикнул: «А ну, выходи!»
– Зачем вы так, батенька, – голос зазвучал укоризненно. – Я же помочь хочу. От беды уберечь.
Преодолев расстояние до ширмы в три прыжка, я обрушил на нее биту. Хрупкое сооружение с треском, свидетельствующим о непоправимых разрушениях, рухнуло на пол. Следом полетели медный таз и кувшин с водой, приготовленные для утреннего умывания. Ногам стало мокро.
