24 января. Чемульпо.
Получил телеграмму от командира “Донского”, что он задержан в Иокагаме похоронами японской императрицы, а вследствие этого придет нам на смену только 11 февраля — легко сказать, простоим в этой мерзости 2 месяца. Сейчас пришел почтовый пароход, и идет английская лодка.
25 января. Чемульпо.
Даже и в таких глухих местах мы без проворота обойтись не можем. Недавно устроили обед у себя англичане и официально на него пригласили кают-компанию, и нам, конечно, пришлось ответить на этот обед также обедом, но уже приглашать не только англичан, но и пришедших американцев.
30 января. Чемульпо.
Тут почта японская, а они, подлецы, письма или вскрывают и читают, а если письмо запечатано, так часто и прямо не отправляют. Мало, что не все пишешь, что хотелось написать, но еще отбивают охоту писать.
3 февраля. Чемульпо.
В конце недели ожидаем “Донской” на смену, но тут опять является “но”. Теперь в Сеуле неспокойно. Японцы, по-видимому, с известной партией брата короля подбивают народ и манифестациями, и требованиями, чтобы король перебрался в свой новый дворец из русской миссии, но король боится, что его убьют. Не предполагают, что бы из этого могло выйти, но для команды это (задержка в Чемульпо и Сеуле — Р.М.) будет слишком тяжела, более двух месяцев и так никто из них не был на берегу, а это отражается на нравственном состоянии духа, да сверх того находящиеся в карауле сильно отстали от судовой жизни и учений, времени же до инспекторского смотра остается немного (предполагается в начале марта — P.M.) и придется много поработать, чтобы не ударить лицом в грязь на смотру.
Третьего дня к нам явились три беглых солдата из Новокиевска. На берегу они подошли к мичману, ездившему на почту. Бегство свое они объясняют жестоким обращением с ними унтер-офицера. Убежали они еще 15 декабря и все время шли по берегу, искавши русский пароход, куда они предполагали наняться матросами и таким образом добраться до России. Прошли всего 900 верст. Питались дорогой у корейцев, которые охотно их кормили рисом и давали ночлег. Увидавши русского офицера, решили явиться, тем более что денег нет, а их сапоги уже совсем истрепались. Жалко смотреть и сознавать, что ведь не одни они таковы, а целые деревни набиты если не такими, то подходящими к ним по развитию дураками. Да! много, много времени нам нужно, чтобы развиться.
7 февраля. Чемульпо.
Вчера перед вечером пришел наконец нам на смену “Дмитрий Донской”. В воскресенье, т. е. 9-го мы думаем сняться с якоря. По дороге в Нагасаки, если обстоятельства погоды позволят, произведем стрельбу и испытание машины полным ходом. Из новостей, что нам привез “Донской”, есть только одна. Это то, что говорят, решено старших офицеров и командиров менять не ранее, как через два года. Значит, ранее 98 года не увидимся. Также было и на “Джигите”. В кают- компании мы получили несколько газет и журналов, но мне времени по большей части нет их просматривать, тем более, что получаем сразу номеров по 15 или по 20. Этот месяц в кают-компании заплатил 120 долларов, а за стол всего на всего вычитают 40, все же остальное — экстренные расходы на встречу Нового года, обед англичанам, посуду, винный капитал и т. д.
Сейчас окончил очень неприятную для себя работу — перенос запасного якоря на свое место. Дело в том, что никаких приспособлений для этой работы нет, а весит от 295 п., и поэтому каждый раз, что я его переношу, у меня душа болит, чтобы не случилось чего- нибудь. Придем в Нагасаки, встанем на два якоря, его опять переносим на место станового якоря. Это все распоряжения адмирала Алексеева, раньше это никогда не делалось. Завтра в 6 ½час. начну разводить фертоинговую скобу, в 8 часов думаем сняться с якоря. Сегодня вечером жду возвращения десанта, прием его и подъем гребных судов, наверное, затянется часов до 10 или 11 вечера.
9 февраля. Чемульпо.
Хотели сняться в 8 часов утра, да погода не заладилась, был такой густой туман, что выйти с рейда было невозможно. В 1 час туман рассеялся, и мы пошли. Застоялись на якоре так долго, что даже странно как-то себя чувствовать на ходу. Давай Бог, чтобы погода благоприятствовала нам окончить все наши испытания, и тогда можно будет отдохнуть в Нагасаки. Тем более, что приход адмирала туда не предполагается раньше 20-х чисел, и следовательно, дней шесть после погрузки угля будет в моем распоряжении на приборку.
10 февраля.
Погода очень порядочная, и нам удалось испытать и полный ход в продолжение 4-х часов и отстрелять, теперь оставалась только одна ночная тревога, которую ночью сегодня отбудем, и если погода не изменится, то завтра часов в пять можно надеяться быть в Нагасаки и приняться за работу, конца края которой покуда еще не вижу, так много ее накопилось за эту стоянку в морозах.
13 февраля. Нагасаки.
Когда мы входили на рейд, то нам показалось, что место достаточно, на самом деле вышло, что нам при перемене ветра никак не развернуться между судами. Еле-еле выпутались из каши, в которую попали, вышли опять на внешний рейд и только к вечеру, когда английский крейсер “Нарциссус” ушел в море, встали на его место и, по-видимому, хорошо. Ужасно трудно при этой длине крейсера рассчитать место, где встать.
15 февраля. Нагасаки.
Сегодня к нам привезли целый институт японок, штук 80, и просили дать посмотреть крейсер. Такая у них дисциплина, так это просто прелесть было смотреть, все время ходили попарно, не сбивались, кланялись все вдруг по команде. Мы их угостили чаем и печеньем, а они нам спели всем хором несколько японских песен, очень мило, хотя и визгливо. Дело образования у японцев очень хорошо поставлено, все школы у них на частные пожертвования и жертвуют на них они все очень охотно, а потому неграмотного японца ты не встретишь. В этом отношении они много нас перегнали.
22 февраля. Нагасаки.
Вчера вечером пришла телеграмма от адмирала Алексеева, чтобы мы приготовили помещение для адмирала Дубасова, которого на днях ожидают на пароходе. И выйдет, что у нас останется георгиевский флаг, на котором изображен Георгий с драконом и посадят к нам дракона с Георгием. Про этого зверя и ты, я думаю, много слышала, как-то Бог даст с ним ужиться. Третьего адмирала приходится переживать мне на крейсере; обидно будет, если с этим адмиралом будут выходить инциденты. Ценз окончил, даже три месяца переплавал, и если подгадишь, то шибко неприятно будет. Ну да что тут говорить: “Бог помилует, свинья не съест”.
8 марта. Нагасаки.
Лишин (к жене, приехавшей из России, — P.M.) съезжать не может, так как Молас (Петр Павлович, 1847-? католик, командир “Адмирала Корнилова” в 1895–1897 гг., помощник начальника ГМШ в 1902–1903 г., командующий отдельным отрядом судов в Средиземном море в 1903 г.), его командир, все время проводит на берегу, а следовательно, они (муж и жена Лишины — P.M.) почти никогда не видятся. А во-вторых, вот уже два месяца как “Корнилов” ушел на Филиппинские острова и на днях только придет сюда и тут, кажется, простоит всего несколько дней и потом его ушлют опять на смену “Донского” в Чемульпо. (Таким же любителем проводить ночь на берегу, несмотря на удобства и комфортабельность своей каюты, был и командир “Владимира Мономаха” в 1891–1892 г. О.В. Старк, отчего его старший офицер Г.Ф. Цывинский должен был безотлучно находиться на корабле. — P.M.)
