Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Но вот интересное: в журнале “Ньюсуик” в декабре 1971 года появилась фотография Филимона Андреевича Квирикадзе, а также сообщение, что советский проводник поезда в Конгрессе Соединенных Штатов Америки выступил с речью о всемирном разоружении, что он знает овраг, куда надо сбросить все мировые запасы оружия, засыпать их землей, а на месте захоронения разбить сады-огороды с капустой, картофелем, помидорами. В “Ньюс уик” напечатаны рисунки, рабочие схемы Филимона и его комментарии. Кто-то называет идею Филимона “красная ловушка”, кто-то говорит: “Наконец-то появился святой человек, мудрый, как Марк Аврелий, который может вывести заигравшуюся планету из тупика”.
Королева Англии принимала Филимона в Букингемском дворце. Она сняла с глаз черные очки, в которых появлялась на людях в период “мадам инкогнито”, представила Филимона в Парламенте, там его вежливо выслушали, но не поддержали.
Старый друг королевы сказал ей:
– Только из уважения к вам и только потому, что вы, ваше величество, симпатизируете этому сумасшедшему грузину, а также благодаря давним культурным и духовным традициям, связывающим нас с СССР, посланником которого является господин Филимон Квирикадзе, мы его бред дослушали до конца.
Королева принимала Филимона, Корнелия, Соню Попову, которая не бросила путешественников ради грека-миллионера. После той ночи, когда Соня, как говорится, “сорвалась”, она вела себя образцовой пионервожатой.
Принцесса Маргарет, младшая сестра королевы, слывшая по строгим меркам королевских нравов особой дерзкой и вольной, увлеченно слушала сумасшедшего проводника. Он ей очень понравился.
– Все вы спите, – говорил проводник, – здесь, в Англии…
– По ночам мы все спим, – подтвердила принцесса.
– А завтра взойдет солнце и вам покажется, что вы проснулись. Покажется…
– Как покажется? Когда я открываю глаза, я проснулась!
– Вы спите и днем. Идете на работу и спите. Читаете, считаете деньги, любите и всё это время спите. Когда спящий летчик поднимет самолет в небо и, продолжая спать, сбросит на ваш дом бомбу, потому что ему приказал это сделать спящий генерал, а бомба расколет земной шар, только тогда вы проснетесь! Как проснулись пассажиры “Титаника”!
Принцесса Маргарет молча смотрела на Филимона.
– Вы меня поняли, принцесса?
– Что надо делать, Филимон?
– Проснуться.
– А дальше?
– Уничтожить бомбу.
На другое утро принцесса Маргарет проснулась, поехала представлять королеву при вручении полковых знамен, потом разрезала ленточки на открытии разных выставок, потом уехала на остров Мюстик в Карибском море, загорала на пляже и вспоминала сумасшедшего проводника поезда, разве что когда над ее головой проносился с ревом реактивный самолет.
– Уничтожить бомбу! – повторял Филимон Квирикадзе с разных трибун в Лондоне, Париже, Мюнхене.
Однажды утром в гостиничном номере появились пограничник Карацупа со своей собакой, из шерсти которой сыпались по паркету голубые искры. Казалось, что пришедшие добрались из СССР до Детройта по линиям высоковольтных передач.
– Филимон Андреевич, есть мнение прервать вашу программу и вернуться домой.
– Сейчас?
– Сейчас.
– Сообщите Соне.
– Она уже собралась.
– А Корнелий?
– Он поехал за аккордеоном, который вчера оставался в клубе “68”.
Появилась Соня Попова.
– Соня, а вы совсем не изменились! – сказал Карацупа. – Я летел и думал, встречу этакую американочку, а вы всё такая же пионервожатая…
Рано утром серебристый лайнер “Аэрофлота” поднял их над Америкой.
* * *
Десять лет спустя происходит не совсем понятная сцена, как-то драматургически не подготовленная.
Культмассовик Корнелий Квирикадзе стоит у ворот анарской туристской базы, беседует с друзьями и поглядывает на туристок, выходящих из ворот турбазы.
Подъезжает автобус “Икарус”. Неожиданно в толпе туристов Корнелий замечает чуть располневшую, но такую же красивую, как в начале семидесятых, Соню Попову. Краски поблекли, глаза не имеют того блеска, но все же это Соня Попова. Корнелий бросается к ней. Соня узнает его. Объятия. Поцелуй.
– Где твой дядя, Корнелий?
– Дядя в поездке.
– Он на том же поезде?..
– Да.
– Всё такой же недотрога?
– Да, Соня. Постарел…
– Твой дядя не может быть старым… С того момента, как я неожиданно для себя полюбила его, я поняла, что он святой… Ради него я бросила блядки (так она сказала), работаю в Златоусте, преподаю в музыкальном техникуме…
Дальше в описании встречи Сони и Корнелия идут страницы элегического настроения: анарский осенний парк, минеральный источник, стаканы теплой негазированной воды (автор пишет, что все края стаканов кем-то изгрызены), неожиданный поцелуй, ответный поцелуй, ночной киносеанс в пустом зале, объятия, слова: “Соня, я так любил тебя, Соня, я сходил по тебе с ума в той нашей поездке… Я хотел броситься в Ниагарский водопад, а когда однажды тебя увез друг Никсона, такой узколицый красавец…”
– Конгрессмен от штата Техас Рон Вудс. Да, он был очень забавным…
– Он повез тебя на вечеринку к Фрэнку Синатре, откуда ты вернулась под утро… Я всю ночь точил нож, но, на счастье твоего кавалера, заснул…
– Бедный мальчик!
– Соня, я очень любил тебя…
Они прижались друг к другу, обвязались Сониным кашне и так просидели весь киносеанс. Корнелий слышал биение Сониного сердца, спрятанного под влажной кофточкой, впитавшей в себя осеннюю сырость анарского парка. Соня хотела вернуться на турбазу. Корнелий попросил: “Прошу, не оставляй меня”. Они пошли к знакомому Корнелия, но тот не принял их – к нему приехала сестра с мужем. Пошли в санаторий – там случилась кража: у отдыхающей пропали серьги и трехпроцентные облигации. Милиционеры ходили по этажам с двумя собаками.
Они сели на электричку и через полчаса оказались в Лио, где жила мама Корнелия. В дом надо было войти так, чтобы мама не увидела Соню. Корнелий вошел первым. Мама уже лежала, но велела сыну съесть ужин, оставленный для него на кухне. Корнелий ел и смотрел в окно, где в темноте стояла Соня.
Потушил свет, впустил продрогшую туристку из Златоуста. Кровать была адски скрипучей. Мама лежала в соседней комнате за фанерной стеной. Прижатые друг к другу, они тяжело дышали и не двигались. Холодильник “ЗИС” оказался спасением. С интервалами в пять минут он начинал громко шуметь, какая-то адская механика издавала в нем ужасное тарахтение. Длилось это полминуты, потом пять минут затишья.
Любовь их проходила в синхронной связи с тарахтящим холодильником. Давясь от смеха, они любили друг друга горячо и прерывисто. Прерываться приходилось надолго, пять минут казались вечностью. Насытившись, они лежали голова к голове и до утра шептались: “Соня, я никогда никого так не любил и никогда никого не полюблю”.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
