А вот стоящий напротив бывший «Торговый дом И. Я. Чурин и Кº» уцелел и радует глаз своим откровенным российским обличьем. Сейчас здесь располагается самый крупный в Харбине универмаг, недавно ему возвращено имя русского купца-основателя, которое по-китайски звучит как «Цюлинь», что в переводе на русский означает «Осенний лес». Все другие русские названия города канули в Лету. Московские журналисты, заезжавшие как-то с визитом в Харбин, обратились за помощью к своим китайским коллегам, прося их прояснить судьбу русских архивов, а те, в свою очередь, искренне попытались помочь. Но, к сожалению, официального разрешения на это получено не было, и только в последний день пребывания журналисты были проинформированы китайской стороной, что часть интересующих их материалов отсутствует на месте. Ибо архив КВЖД находится в партархиве провинции Хэйлунцзян, а часть его — в партархиве Нанкина. Все эти материалы засекречены. Может быть, когда-нибудь и состоится обмен «секретами» между партийными архивами КНР и бывшего СССР, однако пока что представляется очевидным, что это не вопрос ближайшего будущего.
В. О. Каппель
Русское присутствие в Харбине едва угадывается в местах упокоения представителей диаспоры. Так, на русском кладбище в Харбине сохранился памятник командируй экипажу миноносца «Решительный», капитану 2-го ранга князю Александру Александровичу Корнильеву. Он и члены его экипажа геройски погибли при обороне крепости Порт-Артур. Их тела тогда были доставлены в Харбин по КВЖД. Похороны состоялись на кладбище в центре города. Четырехгранную стелу венчал двуглавый орел — символ Российской империи. С приходом в 1945 году Советской армии ее политическое командование решило навести порядок в русских некрополях. С памятника морякам был сбит орел и водружена красная звезда, а для придания большей убедительности в нерушимости советской власти стелу украсили гербом Советского Союза, по форме являвшим собой некое подобие кладбищенского венка. С такими символами останки моряков были перенесены на новое кладбище в район Хуаншань. Только в 2003 году памятнику вновь был возвращен первоначальный облик. Там, не обозначенный даже холмиком, одно время лежал прах генерал-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля. Современники так описывали место его захоронения: «На белом фоне наружной стены церковного алтаря резко вычерчивал свой профиль черный гранитный крест. Терновый венок обвивал подножие креста, а ниже, на бронзовой доске, буквы сплетались в имя, которое носили многие тысячи тех, кто шли когда-то безотказно веря в того, кто лежал теперь под гранитным крестом… Здесь, у церковного алтаря, спал вечным сном тот, кто вдохнул в них пафос непримиримой борьбы на далеких берегах Волги, кто вел их по заснеженным просторам обледенелой Сибири, и кто, спасая их от бешенных ударов красного шквала, упал обессиленный под лед дикого Канна».[22] Его, умершего от ран в Забайкалье, солдаты везли до самого Харбина. А тем временем Каппеля с последней надеждой на успех Белого движения ждал в Сибири уже плененный и преданный всеми адмирал, покоритель Арктики, Верховный правитель России Александр Васильевич Колчак. Он тоже бывал в Харбине при формировании своей армии в 1918 году. Генерала Каппеля с воинскими почестями похоронили под стенами церкви Иверской Божьей Матери.
А. В. Колчак
В 1945 году советское командование — вернее, снова ее политическое руководство — решило, во избежание превращения могилы в место паломничества, перезахоронить его прах в другом, менее доступном для граждан месте. Очевидец тех событий и лет так описывал отношение советских солдат к месту захоронения белого генерала: «Красноармейцы не раз бывали у могилы Каппеля, но никто из живших тогда в ограде церкви не слышал от них никаких выпадов. «Каппель — вот он где», — почешут затылок и отойдут…»[23] Перезахоронение было сделано втайне, под покровом ночи, и могила утеряна. По другой версии, китаец, которому было поручено перезахоронение, докопался до гроба генерала, положил на него православный крест, который стоял на могиле, и вновь забросал землей. В 1955 году по настоянию советского консульства все следы перезахоронения Каппеля, равно как и первоначально установленный памятник, были снесены и уничтожены.
Несколько лет назад российские энтузиасты нашли и перевезли прах генерала в Россию.
Глава двенадцатая
Уроки Харбина
Так завершилась история русской цивилизации в Северо-Восточном Китае, берущая свое начало в эпоху монолитной государственной политики правления Александра III. За более чем полувековой отрезок времени Российское государство создало и укрепило не только свои дальневосточные рубежи, но дало жизнь одному из наиболее крупных проектов, протянувшегося во времени из века в век, принесшего колоссальные выгоды всем его участникам.
Отходя от осмысления геополитического значения Китайско-Восточной железной дороги и сужая повествовательную задачу лишь до описания возникшей и развившейся там европейской цивилизации, нельзя не удивляться потрясающей самоорганизации первых поселенцев, их умению привнести в азиатскую бытность веками проверенный уклад русской жизни, щедро поделиться научными и культурными достижениями и открытиями. Равно как и наладить известную своим строгим академизмом образовательную систему, позволявшую готовить новые поколения квалифицированных, технически и культурно развитых специалистов, на чьих плечах держались все стороны харбинского бытия, и от применения способностей которых впоследствии выигрывали все страны, что согласились приютить русских беженцев из коммунистического Китая.
Едва ли уже наступило время полного осмысления феномена «русского Харбина» и его общечеловеческого значения не только для России, но и для остального мира. Однако и сегодня можно попытаться обобщить так называемые «харбинские уроки» как для страны в целом, так и для национального самосознания русского народа.
Река Сунгари. Современный вид
Историческая практика направления наиболее подготовленных специалистов за рубеж для укрепления форпостов русской политической, культурной или исследовательской деятельности насчитывает в государстве Российском не одно столетие, особенно проявилось в годы, когда научный и духовный потенциал державы достиг высшей точки своего развития, т. е. к концу XIX века. Заново обустраивая жизнь на берегах Сунгари, переселенцы из России невольно привносили в нее элементы культуры и бытовых навыков, соответствовавшие высокому общероссийскому уровню, установившемуся на рубеже прошлого и позапрошлого веков.
