– Отвези меня домой, – сказала я.
– С удовольствием. Хорошо бы ты мне еще подсказала адресок.
Некоторое время мы сидели молча. Адриан продолжал нажимать на педаль газа, но с места не трогался, а я сидела рядом, не говоря ни слова, раздираемая на части моими близнецами-демонами. Кем я хочу быть – домохозяйкой, которая пописывает в свободное время? Неужели это моя судьба? Неужели я буду отказываться от приключений, которые мне предлагаются? Неужели я и дальше буду жить во лжи? Или все же хотя бы раз воплощу мои фантазии в жизнь?
– А что, если я передумаю? – спросила я.
– Слишком поздно. Ты уже все разрушила. Ты уже не будешь такой, как прежде. И, откровенно говоря, я уже не уверен, что хочу куда-то ехать с тобой.
– Ну ты и строг! Один приступ неуверенности, и ты уже отвернулся от меня. Ты хочешь, чтобы я без всяких колебаний бросила все – мою жизнь, моего мужа, мою работу и помчалась за тобой по Европе в соответствии с какими-то идиотскими лэнгианскими представлениями о жизненном опыте и приключении. Если бы ты хотя бы любил меня…
– Только не примешивай сюда любовь, она тут вообще ни при чем. Из всех, кого я знаю, ты больше всех похожа на страуса – все хочешь спрятать голову в песок. При чем здесь любовь, какое она имеет отношение к этому?
– Самое прямое.
– Ерунда. Ты говоришь – любовь, а имеешь в виду безопасность. Так вот, такой вещи, как безопасность, вообще не существует. Даже если ты вернешься домой под крылышко своего муженька, никто не сможет тебе гарантировать, что он не умрет завтра от инфаркта, не бросит тебя ради другой пташки или просто не разлюбит тебя. Ты что – умеешь читать будущее? Предсказывать судьбу? С чего ты решила, что твоя безопасность такая уж безопасная? Наверняка можно сказать только одно: если ты теперь откажешься от этого приключения, другого шанса у тебя уже не будет. Смерть – вещь окончательная, как ты сама вчера сказала.
– Не думала, что ты слушаешь.
– Вот именно – подумай, как мало ты знаешь. – Он вперился взглядом в рулевое колесо.
– Адриан, ты прав во всем, кроме любви. Любовь имеет значение. То, что Беннет любит меня, а ты – нет.
– А кого любишь ты? Когда-нибудь задумывалась об этом? Или все сводится к тому, кого ты можешь эксплуатировать, кем манипулировать? Кто даст больше? К деньгам в конечном счете?
– Брехня.
– Неужели? Иногда мне кажется, дело в моей бедности, в желании писать книги. Что врачебная практика вызывает у меня тошноту, в отличие от ваших богатеньких американских докторов.
– Напротив, твоя бедность привлекает мой снобизм наизнанку. Мне нравится твоя бедность. И потом, если ты преуспеешь, как старина Ронни Лэнг, то не будешь бедным. Ты далеко пойдешь, мой мальчик. Как и все психопаты.
– Теперь ты цитируешь Беннета.
– Мы с ним сходимся в том, что ты психопат.
– Мы, мы, мы – ох уж это самоуверенное «мы»! Ну просто как из передовицы в газете! Подумать только, это, наверное, ужасно приятно быть замужем за занудой и использовать «мы», как в передовицах. Но вопрос в том, способствует ли такая ситуация рождению искусства? Или все же эта приятственность отупляет? Не пора ли тебе изменить свою жизнь?
– Яго – вот ты кто. Или змий-искуситель из райского сада.
– Если то, что имеешь ты, и есть рай, то я благодарю Господа за то, что мне не довелось в нем побывать.
– Мне пора возвращаться.
– Возвращаться куда?
– В рай, к моей приятственной супружеской скуке, к моему «мы» из передовицы, моему отупению. Мне оно необходимо, как доза наркоману.
– Точно так же нужен тебе и я – новая доза, когда приедается Беннет.
– Слушай, ты же сам сказал… все кончено.
– Кончено.
– Ну вот и отвези меня в отель. Беннет скоро вернется. Я не хочу опять возвращаться поздно. Он только что выслушал лекцию об «Агрессии в больших группах». Это может навести его на какие-нибудь мысли.
– Мы – маленькая группа.
– Верно, но никогда нельзя знать заранее.
– Ты и в самом деле хочешь, чтобы он тебя отдубасил? Вот тогда ты себя по-настоящему почувствуешь мученицей.
– Может быть. – Я подражала Адриановому спокойствию, выводила его из себя.
– Слушай… мы могли бы придумать что-нибудь на троих – ты, я и Беннет. Мы могли бы прокатиться по континенту à trios[192].
– Я не против, но тебе придется убедить его. Это будет нелегко. Он ведь только буржуазный доктор, женатый на маленькой домохозяйке, которая пописывает в свободное от кухни время. Он не трахается направо и налево, как ты. А теперь отвези меня домой.
На сей раз он таки действительно тронулся с места. Мы начали наше уже знакомое плутание по улочкам Вены, теряясь на каждом повороте.
Минут десять спустя настроение у нас снова поднялось. Взаимная глупость неизменно доставляла нам удовольствие. Долго так продолжаться, конечно, не могло, но пока возбуждало. Адриан остановил машину, наклонился и поцеловал меня.
– Давай не будем возвращаться – давай проведем ночь вместе, – сказал Адриан.
Я спорила сама с собой. Кто я была такая – испуганная домохозяйка?
– Хорошо, – сказала я и тут же пожалела об этом. Но в конечном счете, что могла изменить одна ночь? Я ведь возвращалась в Нью-Йорк с Беннетом.
Последовавший за этим вечер стал очередной вакханалией, происходившей словно во сне. Мы начали пить в рабочем кафе неподалеку от Рингштрассе, целовались и целовались между очередными порциями пива, перекачивали пиво из его рта в мой, из моего – в его, жадно слушали, как пожилая дама красноречиво критикует расходы американской космической программы, рассуждая, как бы можно было потратить эти деньги на Земле (построить крематории?), а не закидывать их на Луну, потом мы ели, не переставая целоваться, в ресторане на выносном столике на улице, скармливали друг другу страстные кусочки Leberknödel и Bauernschnitzel[193], а затем пьяновато поехали назад в пансион Адриана, где впервые занимались любовью как полагается.
– Думаю, я бы тебя полюбил, – хмыкнул он, трахая меня, – если бы верил в любовь.
В полночь я вдруг вспомнила о Беннете, который вот уже шесть часов ждал меня в отеле, выскочила из кровати, пошлепала вниз к таксофону, одолжила два шиллинга у сонной консьержки и позвонила ему. Его не было. Я оставила жестокое послание: «Встретимся утром» – и сообщила оператору мой номер телефона и адрес. Вернулась в постель, где Адриан храпел, как свинья.
В течение приблизительно часа лежала без сна, мучаясь, слушая храп Адриана, ненавидя себя за неверность, не в силах достаточно расслабиться, чтобы уснуть. В час ночи дверь открылась и в комнату влетел Беннет. Я взглянула на него один раз и поняла, что он сейчас нас обоих отправит на тот свет. Втайне я была рада этому – я заслуживала смерти. Адриан тоже.
