— Вот! — Голос ее эхом разнесся по пещере. — Тут еще один знак Ийон Дайин! — Она подняла повыше Кристалл и приложила его к колонне сталактита. — Опять сработало! — радостно воскликнула она. — Стоит лишь поймать гранью Кристалла один знак, и проявляются все древние письмена. Они видны так ясно, будто начертаны только вчера. Жаль, что я не могу их прочесть.
— Оставь это на будущее, когда станешь настоящим магом, — посоветовал Тайрон.
Рена улыбнулась в ответ. Потом вдруг, словно спохватившись, показала ему язык и состроила уморительную рожицу.
— Ага! Выходит, сейчас ты считаешь меня круглой дурочкой? Думаешь, нечего задерживаться? — Она просительно поглядела на него. — Позволь хотя бы срисовать этот хвостик надписи, и пойдем.
Она быстро закончила и скатилась вниз, чихая и отряхиваясь от пыли.
— Списала почти все, — бодро сказала она. — Эх, Тайрон, знал бы ты, как мне хочется срисовать все-все, что здесь написано!
Тайрон не возражал, но вздохнул с облегчением. Петляя по извилистому тоннелю, он размышлял об их бегстве из Эдранна. Правильно ли он поступил, разрешив Рене так часто и неосмотрительно пользоваться ожерельем? Конечно, это здорово помогло им. Иначе вряд ли удалось бы так легко и быстро добраться до древних тайных тоннелей, ведущих из Сенна Лирвана прямо в Мелдрит. Лирванцы, кажется, еще не обнаружили вход в это переплетение подземных коридоров. Им пока не доступны волшебные знаки, оставленные давними гостями из иного мира.
С самого начала Тайрон и Рена двигались только ночью, потому что днем на плоской равнине Сенна Лирвана далеко видна была каждая движущаяся точка. Но погоня могла настигнуть их в любую минуту, и Рена настояла на том, чтобы использовать силу ожерелья. Один раз она попыталась превратиться в лошадь, чтобы нести на себе Тайрона. Однако лошадка получилась мелкая и слабая, быстро уставала, и Тайрону все равно приходилось тащиться за ней пешком, Тогда Рена, оставаясь лошадью, решила приманить настоящих лирванских коней, Увы, к несчастью, ни одна оседланная скотина по пути им не попалась.
Зато каждый раз, сбрасывая ожерелье и возвращая себе человеческий облик, Рена чувствовала себя все хуже и хуже. Силы совершенно покидали ее. На редких привалах она, даже не поев, сваливалась от усталости и моментально засыпала. Однажды, когда Рена спала, Тайрон попробовал надеть ожерелье Идрес на себя, но его так затрясло, что он поспешил скинуть волшебную цепь.
— В этом ожерелье очень древнее волшебство, — буркнул он наутро и, коснувшись змеиного переплета взятой у Андреуса книги, добавил: — Такое же древнее, как эта книга… И такое же опасное. Может быть, тебе не стоит так часто рисковать? Поищем другой выход.
Рена упрямо насупилась.
— Идрес знала, что я могу управлять этим волшебством. Иначе она не дала бы мне ожерелье.
До сих пор она действительно худо-бедно управлялась с опасной цепью, и возразить было нечего. И все же в их блужданиях по лабиринту тоннелей надевать ожерелье пока не было надобности. И Рена постепенно обретала вновь свою живость, веселый, неунывающий нрав, становилась по-прежнему радостной, любопытной, даже без меры болтливой. Тайрон теперь получил возможность спокойно наблюдать за ней, прикидывая, сколько еще раз Рена сможет безнаказанно пользоваться древним волшебством, подаренным Идрес?
Наконец они добрались до выхода из пещер. Поспав в последний раз в безопасности, они утром вышли навстречу злому зимнему ветру. Через пропасть, разделявшую Сенна Лирван и Мелдрит, висел узкий, раскачивающийся на ветру мост.
Тайрон ухватился обеими руками за натянутую вдоль моста вместо перил тонкую стальную проволоку и, скользя подошвами по дрожащему дощатому настилу, пополз вперед боком, как краб. Металл холодил руки даже сквозь перчатки.
Дважды он оглядывался, желая узнать, как там Рена. В первый раз Тайрон увидел, как ее маленькое тельце раскачивается и трепыхается от каждого порыва ветра, словно прицепившийся к стальной струне тряпичный лоскуток. Когда он оглянулся во второй раз, то с ужасом увидел, как Рена оторвала на мгновение руки от проволоки и неуловимым движением накинула что-то на шею.
Ветер перекинул ее через трос. Она зависла над мостом, готовая в следующее мгновение рухнуть в бездну. Тайрон зажмурился. Раскрыв глаза, он обнаружил, что Рена раскинула руки и парит над пропастью. Не в состоянии отвести взгляда от необычного видения, он наблюдал, как руки Рены удлинялись, изгибались, превращаясь в оперенные птичьи крылья. Ее летящие волосы ложились на спину ровным панцирем крупных блестящих темно-золотистых перьев. И вдруг над его головой воспарил огромный крокан. Золотая цепь с медальоном Идрес болталась на шее гигантской птицы, а в отточенных, как кинжалы, когтях повисла дорожная сумка Рены.
Тайрон с восхищением смотрел на легко справляющегося со встречным ураганным ветром крокана. «Наверное, я не прав, — думал он, цепляясь за гудящий трос. — И все оттого, что я не верю в то волшебство, которого не понимаю. А это древнее чародейство мне не доступно».
Преодолев мост, Тайрон как подкошенный рухнул на лежавший рядом плоский камень. Рена сделала над ним круг и, издав пронзительный крик, улетела.
Тайрон смел снег с ближайшего валуна и сел с подветренной стороны, прислонившись к нему спиной. Он вытащил из сумки лепешку, оказавшуюся, естественно, черствой и заледенелой, и заставил себя поесть. «Хоть какое-то занятие», — мрачно пошутил он, разглядывая серое, в слоящихся облаках, словно сланцевое, небо. Бесконечная карусель снежинок мельтешила перед глазами.
И тут же послышался призывный крик крокана. Издалека ему отозвался другой. Пока Тайрон вглядывался в слепящую метель, оба крокана медленно опустились неподалеку от него. Тот, что был с ожерельем на шее, выпучивал глаза, вертел головой, словно желая подать какой-то знак Тайрону. Юноша с трудом поднялся на ноги и приблизился ко второй птице. Та чуть присела на толстых чешуйчатых ногах, и Тайрон неуклюже вскарабкался ей на спину. Птица, переваливаясь, двинулась вперед, потом рванулась и взмыла в воздух. Тайрон почувствовал отвратительную пустоту в животе и что было сил вцепился в твердую птичью шею.
Это был долгий полет навстречу бешеному ветру. Холод пронизывал Тайрона насквозь.
Птицы взмывали все выше и выше, и уже горы казались холмистой равниной. Неожиданно кроканы устремились вниз и почти одновременно опустились на плоскую вершину горы. Одеревеневший в полете Тайрон мешком соскользнул на землю.
— Спасибо, — прохрипел он, не зная, понимает ли его крокан. Потом поднялся, разминая руки и ноги, и устремил взгляд на запад. Там, внизу, раскинулся по-южному густой и зеленый лес Мелдрита. Но до него было еще долгих двое суток тяжелого пути по крутым горным спускам. Почему же кроканы остановились здесь?
Он повернулся к Рене и увидел, как она, вытянув длинную птичью шею, пытается скинуть ожерелье. Очертания птицы затуманились, и маленькая человечья фигурка упала в снег.
Тайрон подождал немного, но Рена не поднималась. Подойдя поближе, он наклонился над ней и заглянул в бледное осунувшееся лицо. Ледяные голубые глаза, не мигая, смотрели прямо на него.
