Тайл вся горела от желания; ее движения стали какими-то кошачьими, бесстыжими, зазывными. Док мгновенно отреагировал, сунув руку спереди в ее трусики. Когда он коснулся ее самого сокровенного естества, она пробормотала его имя и нашла его губы своими.
Они целовались, а его пальцы продолжали изучать, ласкать, проникать. Тайл встала на цыпочки, выгнулась назад, помогая ему, пока ее лопатки не уперлись в его ключицы, а голова не легла на плечо. Но и этого ей было мало. Ей хотелось быть к нему еще ближе. Как можно ближе… А ей пока это не удавалось.
Наконец Тайл повернулась к нему, и они слились в единое целое. Звук, который Док при этом издал, был низким, хриплым, почти звериным. Он подхватил ее ладонью под ягодицы и поднял. Они подошли друг другу, как два кусочка пазла. Идеально. Тесно. От этого захватывало дух. Тайл подняла одну ногу и положила ее ему на бедро. Они жадно целовались, а он гладил внутреннюю сторону ее бедра.
Затем Док отнес ее на кровать. Всего-то пара шагов, но Тайл показалось, что прошла вечность, прежде чем он вытянулся рядом с ней.
Он запустил пальцы ей в волосы и отвел их с лица. Его глаза, переполненные желанием, впитывали в себя ее черты.
– Я не знаю, как тебе нравится. – Он говорил хрипло. Более хрипло, чем обычно.
Его голос стал хриплым, и Тайл вдруг захотелось, чтобы этот голос материализовался и мог касаться ее кожи. Она провела пальцем по его бровям, потом по прямому узкому носу и по контуру губ.
– Мне нравишься ты.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
В какой-то момент Тайл испугалась, что снова расплачется. Чувства так захватили ее, что готовы были выплеснуться через край.
– Убеди меня, что я жива, Док!
Он начал с того, что стянул с нее майку и принялся целовать ей грудь, а когда соски затвердели, он пустил в дело язык. Это безумно заводило. Тайл чувствовала, как ее охватывает жар. Ей казалось, она больше не может терпеть.
Затем он взял в рот ее сосок. Шелковистое тепло, легкое потягивание его губ сводили ее с ума. Она не могла лежать спокойно, постоянно двигалась рядом с ним и, наконец, коснулась коленом его паха, ощутив его эрекцию. Он застонал от наслаждения и начал поспешно раздеваться.
Теперь она могла видеть его всего. Грудь слегка поросла волосами, кожа ровная и упругая, мускулы хорошо видны, но не чересчур, живот плоский, а пенис – в полной боевой готовности.
Едва Док поставил одно колено на кровать, Тайл внезапно села. Она провела кончиками пальцев по мягким волосам, спускающимся по животу к паху. Его член был теплым, твердым и живым; головка на ощупь напоминала бархат. Док, не смущаясь позволял ей разглядывать его, но через несколько секунд простонал:
– Тайл…
Он осторожно опустил ее снова на кровать, наклонился и стянул с нее трусики. Затем поцеловал ее живот как раз над линией лобкового кустика. Поцелуй был ленивым, сексуальным и влажным. Он заставил ее потянуться к нему с бесстыдным желанием.
Док вытянулся на ней, и она инстинктивно раздвинула бедра. Он просунул под нее руки и прижал к себе еще теснее – и наконец овладел ею.
Их тела переплелись, они не воспользовались даже простыней, чтобы прикрыться. Кондиционер изо всех сил гнал прохладный воздух в маленькую комнату, но их кожа излучала жар.
Тайл казалось, что у нее лихорадка. Она лежала, распластавшись на нем, положив голову на грудь, обняв одной рукой талию. Док дышал ровно, успокоено, и лениво гладил ее волосы.
– Я боялся, что сделал тебе больно…
– Больно? – пробормотала она.
– Ты вскрикнула.
Верно. Когда он вошел в нее. Теперь она вспомнила.
Тайл уткнулась лицом в его грудь.
– Потому что было очень здорово.
Док еще крепче прижал ее к себе.
– Мне тоже. То, что ты делала…
– Что я делала?
– Ну, это.
– Я ничего не делала.
Он открыл глаза и улыбнулся.
– Нет, делала!
– В самом деле?
– Гмм… Было чертовски приятно.
Покраснев, она снова прижалась щекой к его груди.
– Тогда спасибо.
– Это я должен говорить спасибо.
– Я совершенно без сил.
– И я.
– А спать не хочется.
– Мне тоже.
Через несколько минут Тайл положила подбородок на руки и окликнула его:
– Док, ты спишь? Ничего, если я тебя кое о чем спрошу?
– Валяй.
– Что мы с тобой делаем?
Он открыл один глаз и взглянул на нее.
– Ты желаешь услышать научное определение или подойдет разухабистая терминология двадцать первого века?
Она обиделась и нахмурилась.
– Я имела в виду…
– Да знаю я, что ты имела в виду. – Док открыл второй глаз и повернул голову на подушке так, чтобы лучше видеть. – Именно то, что ты сказала раньше, Тайл. Мы с тобой убеждаем друг друга, что живы. Очень часто людям хочется секса после событий, угрожавших их жизни. Или после любого напоминания о том, что они смертны, например, после чьих-то похорон. Секс – это лучшее доказательство того, что ты жив.
– Правда? Черт возьми, это самое фантастическое определение инстинкта выживания, какое мне только приходилось слышать! – Тайл замолчала и задумалась. Потом осторожно подула на волосы на его груди, касаясь их губами: – И это все?
Он пальцем приподнял ее подбородок, заставив посмотреть ему в лицо.
– Любые отношения между нами будут очень сложными, Тайл.
– Ты все еще любишь Шари?
– Я люблю счастливые воспоминания о ней. Но если ты думаешь, что я зациклен на ее призраке, то уверяю тебя, ты ошибаешься. Мои с ней отношения – какими бы они ни были – не помешают мне полюбить другую женщину.
– Ты собираешься когда-нибудь снова жениться?
– Я бы хотел. Если я полюблю женщину, я захочу жить с ней вместе, а это и означает брак. – После короткой паузы он спросил: – А как насчет твоих воспоминаний о Джоне Мэлони?
– Как и твои, и горькие и сладкие. У нас ведь любовь была почти как в сказке. Наверное, мы поторопились пожениться, очень уж горели страстью, еще плохо знали друг друга. Если бы он не умер, кто знает, как бы все было? Наши журналистские пути вполне могли развести нас в разные стороны.
– А так он остается в твоей памяти как великомученик и прекрасный принц?
– Да нет же, Док. Я тоже не цепляюсь за идеальных призраков.
– А как насчет того Джо?
– Тот Джо женат, – напомнила она ему.
– А если бы не был?
