— Это было… великолепно… — В голосе Райана прозвучало благоговейное потрясение.
— Мм, — довольно отозвалась Бекки. Повертевшись, она устроилась поудобнее и, прильнув к Райану, уткнулась носом в золотистую поросль на его груди.
Бекки было так чудесно. В сладостной дреме она размышляла о Райане, об этой ночи любви… и вновь ощущала непостижимое великолепие чистого наслаждения. Такие мгновения — дар судьбы, но, Боже, как они редки! Краткий миг, когда все так совершенно, когда понимаешь, что сейчас, именно сейчас ты абсолютно счастлива.
И Бекки лелеяла это чувство, стараясь сохранить его подольше, пока оно не рассеялось, не исчезло. Как бывает всегда.
Как и должно быть. Невозможно пребывать вечно в таком состоянии. Хотя, подумала Бекки, она бы не прочь попробовать. Однако два таких блаженных мгновения за одну ночь — это больше, чем может требовать женщина. Больше, чем имеет право требовать.
Повернув голову, она поцеловала подбородок Райана. То, что он здесь, сейчас, с ней, само по себе удивительно. Но погоди-ка, одернула себя Бекки, почему Райан оказался здесь? Ей смутно помнилось, что он говорил что-то насчет Сары…
— Райан!
— Мм… — Его удовлетворенный вздох больше смахивал на гортанное мурлыканье.
— Почему ты здесь?
Погруженный в блаженное полузабытье, Райан почти не слышал ее вопроса. Он повернул голову и, зарывшись носом в волосы Бекки, поцеловал ее в лоб.
— Почему ты здесь? — повторила Бекки уже громче и сердито отдернула голову.
— Я присматривал за детьми, а ты укрыла меня пледом, когда я заснул на диване, — с подкупающим трезвомыслием ответил Райан и протянул руку в попытке привлечь Бекки на свое плечо.
Целовалась Бекки сладко, но локоть у нее оказался на диво острый.
— Я знаю, почему ты в моем доме. Что ты делаешь в моей спальне?
— Мы занимались любовью. — Это было сказано с непомерной гордостью и удовлетворением.
Бекки села и сердитым взглядом ответила на бессмысленно-блаженную улыбку Райана.
— Слушай меня внимательно. Почему ты пришел ко мне в спальню? Что-то случилось с Сарой? — Она говорила размеренно и четко.
— О Боже! Чуть не забыл. — Райан рассмеялся. — У Сары выпал зуб, и она заставила меня поклясться и перекреститься, что я обязательно расскажу тебе об этом еще сегодня ночью. Сара почему-то боится, что, если ты не узнаешь об этом выдающемся событии, это как-то помешает визиту зубной феи. Поскольку ты не стала будить меня, когда вернулась, я побоялся, что Сара может проснуться раньше меня. А именно теперь мне совсем не хочется подвергать опасности свою бессмертную душу.
— Но…
— Меня всегда кое-что занимало в ребячьих ритуалах, а ты ведь должна быть крупным специалистом в этом вопросе. Скажи, что может произойти с душой, если скажешь «вот те крест…» и нарушишь клятву?
— Райан…
— Ну да неважно, — сказал он и поцеловал Бекки. — Ты была так прелестна в лунном свете. Потом ты велела мне возвращаться в постель и начала ласкать меня. Я пытался тебя разбудить, но тут… Знаешь, ты еще прелестнее, когда просыпаешься!
Бекки покраснела и опустила голову, но Райан взял ее за подбородок и вынудил поднять глаза. И осыпал легкими касаниями губ лицо Бекки, завершив этот процесс крепким и многообещающим поцелуем в губы.
— Я тебя обожаю, — хрипло, срывающимся голосом шепнул он. — Вот те крест.
Бекки ничего не сказала, но рот у нее изумленно приоткрылся. Райан рассмеялся и чмокнул ее в нос.
— Не гляди так удивленно, любовь моя, — бодро сказал он, сбросив ноги на пол, и сел на краю постели. Дотянувшись до брюк, Райан положил их на кровать и принялся рыться в карманах, пока не нашел знаменитый зуб.
— Вот и он. Хочешь, я буду зубной феей? Ты можешь со мной порепетировать. Ради моей прекрасной дамы я буду галантным рыцарем. Дрожа от холода, я буду пробираться по стылым коридорам, а ты — дожидаться меня в уютной постельке.
— Пытаешься застолбить себе местечко за Круглым Столом?
— Нет. Хочу до утра держать тебя в объятиях. — Он наклонился и взял в ладони ее лицо. Глаза его сияли, точно расплавленное серебро. — Забудь о сне. Я намерен заниматься с тобой любовью всю ночь напролет. Пока мы оба не свалимся в обморок от истощения.
Бекки указательным пальцем очертила его профиль — высокий лоб, прямой нос. Прихватив зубами кончик пальца, Райан поцеловал его.
— А утром я разбужу тебя медленно, губами и тогда… — Райан продолжал жарким, хриплым, искушающим шепотом, перечисляя все новые посулы, от которых по телу Бекки пробежала дрожь предвкушения. Она опять хотела его. Прямо сейчас.
— Ты уверен, что так и сделаешь? — Бекки ухватила его за плечи и притянула к себе так, что их губы соприкоснулись. — Знаешь, что говорят о пустомелях?
Райан ухмыльнулся и прижал ее ладонь к своему паху, убедительно доказывая, что он не пустомеля.
— Подожди до утра… — Он осекся, когда Бекки побледнела и с силой выдернула руку. — В чем дело?
— Это невозможно. Ты не можешь остаться со мной до утра. Ни под каким видом. Дети иногда просыпаются рано и заглядывают ко мне. Как мы объясним им?.. Это невозможно. — В ее голосе смешались желание и сожаление.
Но Райан уже проворно натягивал плавки, затем брюки. Бекки с грустью следила за ним. Наклонившись, он поцеловал ее ладонь, затем торжественно положил в нее зуб.
— Не тревожься, прелесть моя. Я все понимаю. Пойду вниз и постараюсь согреться в обнимку с одним лишь пледом. А уж ты примешь на себя обязанности зубной феи.
Горестное самоотречение в голосе Райана, не совсем притворный мученический вздох, подавленно обмякшие плечи — все это невольно рассмешило Бекки, и она хихикнула.
Довольный тем, что ему удалось вернуть на ее лицо улыбку, Райан поспешил удалиться. У самой двери он обернулся. В своем страстном безумии они измяли и разворошили постель, и теперь Бекки, нагая, розовая от любовной истомы, свернулась клубочком в причудливом гнезде из белых простынь. Странное дело, подумал Райан. Той нестерпимо долгой ночью, когда он решил жениться на Бекки, он был свято уверен, что любит ее. И лишь сейчас ему стало ясно, что ничегошеньки он тогда не знал о значении слова «любить». Зато знал теперь. Райан с усилием отвел взгляд.
Уйти сейчас от Бекки — ничего труднее не выпадало на его долю уже очень и очень давно.
— Как думаешь, он проснулся?
— Не знаю. А ты как думаешь?
— Может быть. Проверим?
— Мама сказала, чтобы мы вели себя тихо. Говорит, Райан очень устал.
— Так проверь!
— А как?
Измотанный ночными удовольствиями и последующими мучениями — бугристый диван и возбуждение не дали ему уснуть до утра, — Райан вначале лишь смутно различал перешептывание у дверей гостиной. Он решил не открывать глаз, надеясь, что дети разочаруются и уйдут. Ему нужен был еще хотя бы час сна, чтобы почувствовать себя человеком. Нет, пожалуй, все-таки два часа, а потом еще холодный душ.
