– Разве ты не можешь ее открыть? – удивился Ричард.
– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать? – огрызнулась она.
В нескольких сотнях футов правее у главных ворот выстроилась очередь машин. Выходившие из них пары в вечерних туалетах устремлялись по подъездной дорожке к музею.
– Вон туда, – указал направо Ричард. – Через главные ворота.
Кивнув, д'Верь оглянулась через плечо.
– Те двое как будто за нами не гонятся, – пробормотала она и первой поспешила к главным воротам.
– С тобой все в порядке? – спросил Ричард. – Что случилось?
Но девушка как будто еще глубже скрылась в складках объемистой кожаной куртки. Лицо у нее осунулось еще более обычного, хотя такого, казалось, и быть-то не могло, под глазами проступили черные круги.
– Я устала, – бесстрастно сказала она. – Слишком много сегодня открыла дверей. Всякий раз это забирает частицу меня. Мне нужно немного времени, чтобы оправиться. Вот съем что-нибудь, и все будет хорошо.
Охранник у главных ворот придирчиво рассматривал тисненые приглашения, которые приходилось представлять каждому чисто выбритому мужчине в смокинге и каждой благоухающей духами даме в вечернем платье, после чего ставил галочки против имен в своем списке и лишь затем позволял проходить. Стоящий рядом с ним полицейский в форме бесстрастно надзирал за приглашенными. Ричард и д'Верь прошли в ворота, но никто не удостоил их и взглядом. На каменной лестнице, ведущей ко входу в музей, выстроилась вторая очередь, и Ричард с д'Верью пристроились в ее хвост. Седовласый господин в сопровождении дамы, кутавшейся в норковую шубу, стали сразу за ними. В голову Ричарду пришла неожиданная мысль.
– Они нас могут видеть? – спросил он. Д'Верь повернулась к джентльмену.
– Эй? – окликнула она, уставившись прямо ему в лицо. Джентльмен с недоумением оглянулся по сторонам, будто не понял, что именно привлекло его внимание. Потом он заметил стоящую прямо перед ним д'Верь.
– Здравствуйте?.. – неуверенно сказал он.
– Я д'Верь, – представилась девушка. – А это Ричард.
– О… – протянул джентльмен, порылся во внутреннем кармане, достал портсигар и тут же о них забыл.
– Ну вот, видишь? – сказала д'Верь.
– Кажется, да, – ответил Ричард.
Некоторое время, пока очередь медленно продвигалась к единственной открытой двери, они молчали. Д'Верь, развернув, снова проглядела свиток, словно хотела в чем-то удостовериться. Потом Ричард вдруг сказал:
– Предатель?
– Они просто над нами издевались, – отозвалась д'Верь. – Старались выбить нас из колеи.
– И чертовски в этом преуспели, – пробормотал Ричард. Но тут они вошли в открытую дверь и очутились в вестибюле Британского музея.
Мистер Вандермар был голоден, поэтому назад они пошли через Трафальгарскую площадь.
– Попугать ее, – с отвращением бормотал мистер Круп. – Попугать ее! Подумать только, до чего мы дошли.
Мистер Вандермар нашел в урне половину сандвича с креветками и салатом и осторожно разрывал его на мелкие кусочки, которые бросал затем на плиты перед собой, чем привлек стайку голодных, но аппетитных припозднившихся голубей.
– Надо было поступить по-моему, – сказал мистер Вандермар. – Ее гораздо больше бы напугало, если бы мы, когда она отвернется, оторвали ему голову, просунули через горло мою руку и погрозили бы ей пальцем. Они всегда кричат, – доверительно сообщил он, – когда глазные яблоки вываливаются.
Правой рукой он показал, как просунул бы руку и погрозил бы пальцем.
Но мистер Круп и слышать об этом не хотел.
– Откуда такое миндальничанье на данной стадии? – вопросил он.
– Я не миндальничаю, мистер Круп, – возразил мистер Вандермар. – Я люблю, когда глазные яблоки вываливаются. Гляделки и зенки.
Прилетели новые серые голуби, которым, собственно говоря, давно уже пора было лечь спать, и стали важно расхаживать, склевывая куски хлеба и креветки и пренебрегая салатом.
– Я не про вас говорю, а про шефа, – отозвался мистер Круп. – То убейте, то украдите, то попугайте. Почему бы ему не решить наконец, чего он хочет?
У мистера Вандермара закончился сандвич, который он использовал как приманку, поэтому он метнулся в стаю голубей, которые взлетели с хлопаньем крыльев и ворчливым клекотом.
– Ловко поймано, мистер Вандермар, – одобрительно сказал мистер Круп.
Мистер Вандермар держал удивленного и расстроенного голубя, который ворчал и ерзал у него в кулаке и тщетно клевал в пальцы.
– Ну да ладно, – театрально вздохнул мистер Круп. – Теперь-то мы уж точно запустили кошку в голубятню, – с наслаждением сказал он.
Мистер Вандермар поднес голубя к лицу. Раздался хруст – это он откусил птице голову и начал жевать.
Сотрудники службы безопасности провожали гостей в просторный холл, которому как будто отвели роль передней. Не обращая ни малейшего внимания на охранников, д'Верь направилась в залы музея, и Ричард потащился следом.
Они прошли через египетские залы и поднялись на несколько пролетов служебной лестницы в комнату с табличкой «Раннесредневековая Англия».
– Согласно этому свитку, «Ангелус» где-то в этом зале.
Она еще раз развернула свиток и огляделась по сторонам, на сей раз внимательнее, потом вдруг скривилась.
– Эх-ма! – воскликнула она вместо объяснения и бегом бросилась к лестнице, по которой они только что поднялись.
Ричард испытал острое дежа-вю и лишь потом сообразил, что да, в происходящем есть нечто знакомое: именно так он проводил свои выходные в эпоху Джессики. В которую, как теперь начинало казаться, жил давным-давно кто-то другой.
– Значит, «Ангелуса» там не было? – спросил он.
– Нет, не было, – отозвалась д'Верь несколько резче, чем того требовал, на взгляд Ричарда, вопрос.
– Ну, – ошарашенно протянул он, – я только спросил.
Они вошли в другой зал, и Ричард спросил себя, не начинаются ли у него галлюцинации – скажем, от переедания сладкого при Эрловом дворе или от сенсорной депривации.
– Я слышу музыку. – По звуку походило на струнный квартет.
– Здесь какой-то прием, – объяснила д'Верь.
Ну конечно. Мужчины и женщины в вечерних туалетах, с которыми они стояли в очереди. И в этом зале «Ангелуса» тоже как будто не было. Д'Верь направилась в следующий. Ричард поплелся за ней, жалея, что не может быть хоть чем-то полезен.
– А как выглядит этот «Ангелус»? – спросил он.
На мгновение ему показалось, будто она сейчас отругает его за бесконечные вопросы. Но она только, остановившись, потерла лоб.
