Ответа не последовало. Надевать наушник было слишком рискованно, поэтому Элфи пришлось ограничиться микрофоном на горле и видеокамерой, вставленной под видом контактной линзы в правый глаз.
Конгу все еще хотелось поговорить.
– Знаешь, я собираюсь убить всех демонов. У меня есть план. Очень хитроумный. Мисс Минерва считает, что полетит в Стокгольм, но этого не будет. Я просто жду своего часа. Я знаю, что только серебро удерживает вас в этом измерении. Поэтому я отошлю вас домой с маленьким подарочком от меня.
«Надеюсь, мне удастся тебе помешать», – подумала Элфи.
Конг слабо улыбнулся ей.
– Ну как, займемся лицом? Ты правда можешь его снять?
– Конечно могу, – ответила Элфи. – А ты уверен, что хочешь посмотреть?
Конг кивнул и разинул рот в предвкушении.
– Хорошо, – сказала она. – Смотри внимательно.
Элфи подняла руки к лицу, а когда убрала их, исчезло не только лицо, но и вся голова. За головой последовало и тело.
– Я могу снять не только лицо, – донесся из пустоты голос Элфи. – Я могу заставить исчезнуть все тело.
– Это правда, – прохрипел Конг. – Все правда.
Мгновением позже невидимый маленький кулачок отправил его в нокаут. Билли Конг лежал на бетонном полу, и ему казалось, что он снова стал Ионой Ли, что над ним склонился старший брат и шепчет: «Я же говорил тебе, братишка, я же говорил, что демоны есть. Они убили меня тогда в Малибу. Что ты собираешься делать?» «Я работаю над этим, Эрик», – ответил маленький Иона.
Минерва взяла у охранника трубку.
– Минерва Парадизо.
– Минерва, говорит Артемис Фаул, – произнес голос на безукоризненном французском. – Мы виделись в опере на Сицилии.
– Я знаю, кто ты, еще один раз мы встречались в Барселоне. Я знаю, что это именно ты. Запомнила тембр голоса и модуляцию во время лекции по политической ситуации на Балканах, которую ты читал в Тринити-колледже.
– Очень хорошо. Странно, что я никогда не слышал о тебе.
Минерва улыбнулась.
– Я не так легкомысленна, как ты, Артемис. Предпочитаю анонимность, пока не открою нечто исключительное и действительно заслуживающее признания.
– Например, существование демонов, – подсказал Артемис. – Это было бы исключительным открытием.
Минерва крепче сжала трубку.
– Да, господин Фаул. Только не «было бы» – это и есть исключительное открытие. Так что убери свои ирландские лапы от моей работы. Не хватало только, чтобы самодовольный мальчишка явился на готовенькое и заграбастал себе мои лавры. У тебя был свой демон, так тебе приспичило еще и украсть моего. Я поняла, что ты будешь охотиться за моими исследованиями, как только заметила тебя в Барселоне. Я знала, что ты попытаешься выкурить нас, спрячешь кого-нибудь в машине. Логика подсказывала, что ты поступишь именно так, поэтому я установила в машине ловушку. А еще ты что-то сделал с моим братом, что он потерял сознание. Как ты посмел?
– В действительности я сделал тебе одолжение, – небрежным тоном ответил Артемис. – Маленький Бобо – несносный ребенок во всех отношениях.
– Для этого ты мне позвонил? Чтобы оскорблять моих родных?
– Нет, – ответил Артемис – приношу свои извинения. Это было непростительное ребячество с моей стороны. Я позвонил тебе, чтобы попытаться призвать к здравому смыслу. На карту поставлено гораздо больше Нобелевской премии… При том, что я вовсе не пытаюсь приуменьшить значение этой награды, поверь.
Минерва самодовольно улыбнулась, решив, что раскусила его.
– Артемис Фаул, перестань притворяться, меня не обманешь. Ты позвонил мне потому, что твой план потерпел крах. Твоя демонесса у меня, и ты хочешь ее вернуть. Впрочем, можешь и дальше толкать речь о благе человечества, если тебе угодно.
Артемис, сидевший на склоне горы над шато Парадизо, нахмурился. Эта девушка напоминала ему самого себя восемнадцать месяцев назад, когда достижения и приобретения стояли на первом месте в его жизни, а семья и друзья – на втором. В данной ситуации самым верным тоном был честный.
– Мисс Парадизо, – мягко произнес Артемис. – Минерва. Послушай меня. Мне нужно всего несколько секунд, и ты поймешь, что я говорю правду.
– Это почему? – нетерпеливо воскликнула Минерва. – Потому что мы похожи?
– Честно говоря, да. Мы очень похожи друг на друга. Мы всегда самые умные, в чьем бы обществе ни оказались. Мы оба в значительной степени недооценены. Нас обоих преследуют презрение и одиночество.
– Какая чушь! – фыркнула Минерва, но ее протест прозвучал неубедительно. – Я не одинока. У меня есть моя работа.
– Я знаю, как ты себя чувствуешь, Минерва, – настаивал Артемис. – Поверь мне: сколько бы премий ты ни получила, сколько бы теорем ни доказала, это не заставит людей любить тебя.
– О, избавь меня от дилетантских лекций по психологии. Ты меньше чем на три года старше меня.
– И вовсе не дилетантских! – обиделся Артемис. – Кстати, к твоему сведению, возраст часто отрицательно сказывается на умственных способностях. Я написал об этом статью для журнала «Психология сегодня» под псевдонимом «доктор О. Лигофрен».
Минерва захихикала.
– Классная шутка! Олигофрен. Здорово.
Артемис тоже улыбнулся.
– Ты первая, кто ее раскусил.
– Я всегда первая.
– Я тоже.
– Ты не находишь это утомительным? – Еще как нахожу. Не могу понять, что случилось с людьми. Все говорят, что у меня превосходное чувство юмора, и не замечают исключительно грамотно сформулированной шутки об известном психологическом состоянии, хотя должны кататься от смеха.
– Именно так, – согласилась Минерва. – Я тоже постоянно сталкиваюсь с подобным непониманием.
– Я знаю, – сказал Артемис– слышал твою шутку о Марри Гелл-Манне и похищении кварка. Очень тонкая аналогия.
Это было ошибкой: нарождающееся взаимопонимание как ветром сдуло, Минерва мгновенно насторожилась.
– Где ты ее слышал? Сколько времени ты шпионишь за мной?
Артемис и сам не мог поверить, как умудрился допустить такой прокол. Он никогда не позволял себе болтать о пустяках, когда на карту поставлены жизни. Но эта девушка нравилась ему. Она была так похожа на него.
– В коридоре вагона стояла камера наблюдения. Я достал пленку, усилил изображение и все прочел по губам.
– Гм, – недоверчиво хмыкнула Минерва. – Не помню никакой камеры.
– Была камера. Внутри красной пластмассовой коробочки. С широкоугольным объективом. Прошу прощения за вмешательство в твою личную жизнь, но обстоятельства требовали экстренных мер.
