Первым, кто сообщил Бауэру, что Эйхман находился в Аргентине, был почти совершенно слепой еврей немецкого происхождения, во время войны сидевший в Дахау, а после освобождения уехавший в Буэнос-Айрес. Звали его Лотар Герман. В 1957 году его дочь начала встречаться с парнем по имени Клаус Эйхман, и как раз в то время имя Эйхмана было упомянуто на судебном процессе над нацистскими преступниками, проходившем во Франкфурте. Герман узнал об этом из газеты и написал Бауэру, что знает, где Эйхмана можно найти.
Бауэр не оставил письмо Германа без внимания, но решил действовать осторожно. К тому времени во Франкфурте уже был выписан ордер на арест Эйхмана, но Бауэр опасался, что, если он потребует от Аргентины выдать Эйхмана в официальном порядке, тот об этом узнает и сбежит. Поэтому он передал данную информацию Израилю, причем поначалу отказался говорить, от кого ее получил.
Чтобы проверить адрес, полученный от Бауэра, Харэль послал в Буэнос-Айрес агента ШАБАКа, но тот пришел к выводу, что по указанному адресу Эйхман не живет. После этого Бауэр согласился назвать израильтянам имя информатора, и Харэль послал своих людей уже к Герману. Тем временем Герман выяснил, что один из электрических счетчиков в доме, о котором он говорил, записан на человека по фамилии Клемент или Клеменс, однако никакой связи между Клементом и Эйхманом человек Харэля так найти и не смог.
Тем не менее того факта, что его сотрудники задание провалили, могущественный глава израильских спецслужб так никогда и не признал, и, подобно тому как он обвинил Визенталя в том, что тот неправильно действовал в истории с бароном Мастом, Харэль и в этом случае свалил вину за провал на престарелого полуслепого Германа: тот, мол, не сказал им, что Клемент – это Эйхман.
Так и не сумевший ничего узнать израильский агент вернулся домой в середине марта 1958 года, и примерно тогда же имя «Клеменс» появилось в отчете, свидетельствующем о том, что ЦРУ тоже интересовалось Эйхманом очень поверхностно. «Адольф Эйхман, – говорится в этом отчете, – родился в Израиле и был офицером СС в звании оберштурмбанфюрера. Сообщается, что с 1952 года он проживает в Аргентине под псевдонимом “Клеменс”. Ходит также слух, что он живет в Иерусалиме, несмотря на то что несет ответственность за массовое истребление евреев». Эта информация поступила в ЦРУ от спецслужб ФРГ.
Сплоховали в этом отношении и немцы. В одной из папок хранится немецкий документ, где излагается биография Эйхмана и утверждается – безо всяких на то оснований, – что он был комендантом Освенцима.
Вопиющая глупость этих документов, разумеется, не может не вызывать недоумения, но те, кто их составляли, занимались не преследованием нацистских преступников, а поиском немцев, работающих на арабские страны.
Откуда – из ФРГ или из какого-то другого источника – пришел слух о том, что Эйхман жил в Иерусалиме, неясно, но в любом случае в апреле 1958 года Министерство защиты конституции (как называлась западногерманская служба безопасности) не было уверено, что Эйхман находился в Буэнос-Айресе, и, возможно, неудача, которую потерпели израильские агенты, пытаясь проверить информацию Бауэра, побудила немцев провести еще одну проверку. Сделать ее попросили посольство ФРГ в Буэнос-Айресе. Однако оттуда сообщили, что Эйхмана тоже найти не смогли. Посольство полагало, что Эйхман, скорее всего, находился на Ближнем Востоке, и расследование было прекращено.
Таким образом, профессиональные разведчики Израиля, США и ФРГ серьезных усилий для поимки Эйхмана на данном этапе, судя по всему, не предпринимали. Тем важнее представляется роль в этом деле Фридмана и Визенталя. Первый заботился о том, чтобы имя Эйхмана не сходило со страниц газет, а второй, несмотря на свои ограниченные возможности, делал все, чтобы напасть на его след.
В конце апреля 1959 года Визенталю попалось на глаза траурное объявление о смерти мачехи Эйхмана, и среди стоявших под объявлением подписей была подпись жены Эйхмана Веры. Это доказывало, что она все еще была за ним замужем. Однако Визенталь, по-видимому, об этом никому не сообщил. В одной из своих книг он пишет: «Какой прок был от этого открытия, если мне даже некому было о нем рассказать, и я сохранил этот факт в тайне. Я и не представлял себе, какую важную роль он сыграет накануне поимки Эйхмана всего лишь несколько месяцев спустя». Почему Визенталь не сообщил этот важный факт представителям Израиля в Австрии, с которыми поддерживал постоянную связь, остается неясным.
Весной 1959 года западногерманская служба безопасности получила информацию, что жена Эйхмана и его дети находятся в Южной Америке, а сам он – где-то в Европе. Тем временем Фридман написал немецким властям и потребовал от них начать поиски Эйхмана. Его «контактом» был начальник Центрального управления по расследованию нацистских преступлений в Людвигсбурге Эрвин Шюле. Кто такой Фридман, немцы, судя по всему, точно не знали, но, считая, что он является директором какого-то исследовательского института, относились к нему всерьез. В конце июля 1959 года Шюле сообщил ему, что по одной версии Эйхман скрывается в Аргентине, по другой – в какой-то арабской стране, а еще через четыре недели известил Фридмана, что, согласно полученной им новой секретной информации, Эйхман, по-видимому, живет в Кувейте. Судя по всему, Шюле считал Фридмана союзником и был уверен, что тот сохранит эту информацию в тайне, но Фридман передал письмо Шюле в редакцию газеты «Маарив», и накануне Судного дня оно было опубликовано на первой полосе, после чего эта новость облетела весь мир.
Нелегко объяснить, как так получилось, что один немецкий прокурор сообщил израильтянам, будто Эйхман находился в Кувейте, а другой уговаривал их искать Эйхмана в Аргентине, но преднамеренной попыткой сбить израильтян со следа это, по-видимому, все-таки не было. Скорее это была бюрократическая накладка. Визенталь считал, что Шюле ввело в заблуждение какое-то газетное сообщение, вроде тех, что он сам помогал иногда «сливать» в прессу.
В письме израильскому послу Ехезкелю Саару он объяснил, что источником данной информации был корреспондет кёльнской газеты «Нойе иллюстрирте» журналист Хайнц Вайбель-Альтмайер, пытавшийся выйти на след одного из помощников Эйхмана, Алоиса Брунера. С этой целью Вайбель-Альтмайер посетил Каир, Бейрут и Дамаск, и в столице Сирии кто-то сказал ему, что Эйхман находится в Кувейте. По словам Визенталя, журналист рассказал об этом Шюле, а тот уже сообщил Фридману.
Из документов, хранящихся в управлении в Людвигсбурге, следует, что данную информацию раздобыл сотрудник западногерманской службы безопасности по фамилии Кесбергер. В сентябре 1959 года западногерманская служба безопасности получила информацию, что Эйхман находится либо в Дамаске, либо в Катаре и что планы взять его на работу в одну из нефтяных компаний в Кувейте были отменены из-за публикации Фридмана (сообщивший эту информацию источник рассказал также, что встречался и с Алоисом Брунером, и с Эйхманом, но где именно, в отчете западногерманской службы безопасности не сказано). Однако не исключено, что источником был все-таки Вайбель-Альтмайер. Он поддерживал с Визенталем постоянный контакт, и, возможно, именно Визенталь навел его на арабский след.
