– Кто-нибудь видел двести второго? – спросил он.
– Ты сам-то кем будешь? – воинственно проревел бородатый детина в углу.
Тихон потрогал тиснение с именем и выразительно поправил аксельбант. Бородатый усмехнулся и с показной надменностью повторил эти жесты – и бирка, и серебряный шнурок у него были точно такие же.
– Я сто семнадцатый, – сказал Тихон, догадавшись, чего от него требуют.
– А-а. Ты у нас герой, – расслабленно произнес тезка. – Меня уже достают: «кто-о сто семнадцатый?», «где-е сто семнадцатый?».
Гонор детины Тихон проигнорировал, гораздо сильней его взволновало известие об идущей по пятам славе. Если тезка не врет, то Тихон превращается в легенду, а этого ему совсем не хотелось. Прежде чем становиться вторым Алексом, неплохо бы выяснить, что из себя представляет первый.
– Карл здесь не появлялся?
– И не появится. Его на другой Пост отправили.
– Когда?! – отчаянно крикнул Тихон.
– Как раз перед Глори, минут за десять до тревоги.
Тихон ударил себя кулаком по ноге и нервно забродил по комнате. За десять минут до вызова! Если б он не позировал перед зеркалом, не дрызгался в душе… Карл в этот момент находился рядом, буквально через стенку! И в бою – ведь было же у них время поговорить, когда прислали подкрепление. Но откуда он мог знать?!
– Ты чего, ты чего, сто семнадцатый? – обеспокоился увалень. – Будет новая операция – свяжешься, делов-то!
– Если и получится, то в эфире, – сокрушенно сказал Тихон. – А можно было с глазу на глаз.
– Так у вас с ним секреты? Ну, тогда… – он развел руками и вполголоса предостерег. – Ты поосторожней. Чтобы ничего такого… Особенно с Карлом. Его ведь за это и выслали, куда Макар телят не гонял.
Тезка, оказывается, еще и земляк.
– За что «за это»?
– За смуту. Случилось тут с ним… короче, память потерял.
Тихон подпрыгнул на месте и, вцепившись в плечо бородатого, лихорадочно зашептал:
– Что тебе известно? Выкладывай, не томи!
– Амнезия у него была. Странная какая-то. Ровно сорок часов. Все, что «до», говорит, помню, и «после» – тоже нормально, а эти самые сорок часов – ну хоть убей. Стерли. Проснулся, смотрит на меня…
– Где проснулся? – требовательно встряхнул его Тихон.
– В кубрике. Мы же с ним соседи. Были. В общем, встает, свежий такой, бодрый, а во времени путается. И ведь я-то его в этот промежуток видел – все в порядке, не скажешь, что лунатик, или еще кто. Жрали, трепались, в двух операциях участвовали…
– На Боло – тоже?
– Сначала на Шадане, потом на Боло. Да ведь и ты там был, вместе с Карлом шороха давали.
– Был, был. Значит, примерно в одно время…
– Ты это о чем?
– Так просто, – Тихон придвинул стул и сел рядом. – Долго ты с ним прожил?
– Я с мужиками не живу, понятно? – возразил бородатый.
– Что он за человек?
– Послушай, юноша, кончай этот допрос! – Тезка вновь принял отрешенно-насмешливый вид.
– Я с мужиками не кончаю, – передразнил его Тихон. Как ни странно, бородатому это понравилось.
– Может, Карл у тебя деньги занял? – спросил он, смягчаясь. – Тогда забудь. Счета на Боло сгорели. Мы с тобой нищие, и Карл – тоже нищий. И вот эти умники, – он показал на троицу за столом. – Тоже. Раньше на конфы играли, а сейчас на желания. Ободрали нас, сто семнадцатый.
– Как липку, – с выражением добавил Тихон.
– Ого! Родная речь. Давно с Земли?
– Я про Карла.
– А я – про Боло. Ходит молва, что ее специально сдали, слишком много нам Ассамблея задолжала. Деньги ведь на счетах мнимые, цифры, а не деньги. Вот они и устроили чистый проигрыш. Поди теперь, разберись, куда банкиров эвакуировали, а куда – кого. Или Глори взять, – вскинулся он. – Богатая колония. У них в океане полно редких металлов и всякого такого. Стали много власти брать. Запаслись военной техникой. Зачем, не догадываешься? А ты найди хоть одного оператора из тамошних! Опять не догадываешься? Э-эх, молодой, головенка-то совсем не работает! Они свой Пост организовать хотели. Собственный, чтоб от Конфедерации не зависеть. А тут такая напасть: система переноса разладилась. Сколько танков сгорело, пока утюги не появились? Все, до одного! Вот, незадача!
– Ты лучше про Карла, – утомленно проговорил Тихон.
– А что про Карла?
– Откуда он родом?
– Не наш. Не с Земли, это уж точно.
– Описать его можешь? Хотя бы в общих чертах.
– Да обычный, – замялся он. – Щуплый, вроде тебя, только повыше. Странный немножко.
– Так странный или обычный?
– Как все, – пожал плечами тезка.
Тихон понял, что толку от него не добьешься, и, не прощаясь, покинул клуб. Наверное, Зенон все-таки не зря игнорировал это место. Пятеро угрюмых типов, трое игроков неизвестно во что и небритый параноик. Та еще компашка.
Первая досада от того, что он упустил Карла, прошла, за ней навалилось раздражение, спокойное и глухое, как броня. Мелькнула шизоидная мысль о всемирном заговоре, но ее Тихон отогнал: окажись Карл на пути злодеев с золотыми эполетами, его попросту раздавят. И почему их так страшат эти провалы в памяти? Вместо того, чтобы разобраться и помочь, переводят на другой Пост.
А вдруг это опасно? Вдруг это болезнь? Тихон даже остановился и пощупал лоб – зачем, он не знал, но так делали во многих старых фильмах.
Нет, тогда бы их лечили. Положили бы в одной палате и…
Его внезапно посетила новая идея: что, если пойти к Григорию и доложить о своей амнезии? Выпроводит вслед за Карлом? Туда же? И там они встретятся?.. Чушь!
Но если их стараются развести подальше, то зачем позволили пересечься здесь? Минут пять у них было. Знать бы заранее! Но он не знал. И начальство не знало, вот, в чем фокус. Выходит, отправляли их независимо друг от друга. Между Постами, конечно, поддерживается какая-то связь, но важную информацию сначала передают наверх, а это лишнее время.
Еще один шажок: их капитаны торопились, по крайней мере, Аркадий. Ему не успели сообщить, что у Григория такая же беда с операторами. Но почему от них так проворно избавляются? Нет, не избавляются, просто спихивают другим. Или прячут? От кого? Неужели их много? И что у них может быть общего?
Сбой памяти кончается где-то после сражения на Боло, потом – сон, побудка, выдворение. У него провал длился пятьдесят два часа, у Карла – сорок. Есть разница. Получается, он, Тихон, раньше Карла… Чего «раньше»?
Тихон почувствовал, что забрался в дремучий тупик. Мозги шевелились от натуги, но соображать отказывались наотрез. Он понуро добрел до кубрика и безвольно упал на кровать.
