– Учебники в основном, – сказал Андрей. – Почитаешь на досуге. Как реактор каюкнется, пустим на растопку, я уже и сейф под печку приметил… Тут у меня опять склад. Тут – тоже вроде того. Короче, подсобка.
Егор медленно переходил от одной двери к другой и заглядывал в кабинеты. Под ногами что-то хрустело и звякало, но рассмотреть пол Егору не удавалось – лампа то вспыхивала, то гасла, оставляя в глазах светлые неподвижные силуэты.
– Вот здесь у меня тренажерный зал, – не без гордости заявил Андрей. – Гантели, эспандеры – все сам смастерил, из подручных средств. А штанга настоящая. Ух, я ее с восемнадцатого этажа пер.
– Любишь спорт? А на Близнеце ты его любил?
– Ну как… – замялся он. – Не то, чтобы… но олимпиады, конечно, не пропускал.
Егор остановился и поддел сапогом какую-то железяку. Нога к жесткой подошве не привыкла, и повиновалась с трудом. Ему пришлось нагнуться и взять железку в руки. Обрезок блестящей трубки плавно расходился в ширину и заканчивался сломанным краником. Труба была поразительно красивой и чем-то похожей на биту – во всяком случае, удобной.
– Андрей, ты утверждал, что у нас с тобой один генотип. Тогда мы с тобой даже не близнецы – клоны.
– Правильно, клоны. Ну и что?
– Разные мы с тобой. Для клонов, тем более.
– Серьезно? Ну-ка, иди сюда. – Андрей подвел Егора к окну и встал рядом. – Разные?..
В стекле отразились два изможденных мужика, два родных брата – старший и младший. Кроме бороды и прически их ничто не отличало.
– Это не мое лицо, – медленно произнес Егор, трогая себя за щеки.
– Это там оно у тебя было не твое. Близнец какую морду захочет, такую и прилепит. Про сознание я уж не говорю. Спорт он не любил! Мы, когда с предшественником друг друга сравнивали, совсем ничего общего не нашли. По Близнецу, я имею в виду. Или нет, кое-что было. Работали мы с ним в одной отрасли – в метеослужбе. И ты, кстати. Кажется, система сильно озабочена погодой. А ты чего напрягся-то? Решил, что я вру? Дурак ты, Егор. Зачем мне?
Егор еще раз посмотрел в зеркало. Действительно, как будто незачем. Ему показалось, что Андрей чего-то недоговаривает, но это, наверное, нервы. В самом деле – зачем? Что скрывать? Вот оно все: пустое здание, консервы, город в снегу.
– Андрей, а ты понимаешь, что там творилось? Последние сутки.
– В Близнеце? Система при загрузке стремится использовать весь ресурс. А затем она усложняется, и ресурса не хватает. Система начинает выкидывать необязательные элементы, стирает декорации. Тебя курьер смутил? «Рыба! Ры-рыба!» – Хохотнул Андрей. – Ваш Голенко как был фишкой, так ей и остался. Только раньше ты этого не замечал.
– И Маришка?..
– И Маришки твои – фишки!
– Что же там усложняется? Там наоборот – и метеослужба пропала, и…
– Да ты сам и усложнялся. Ты в ней вызревал, вернее, сознание твое. А тело – здесь, в корыте. Тоже вызревало. В первый день скелет формировался, это еще ничего. А на второй… смотреть невозможно! Вот сейчас мы никого не синтезируем, и Близнец в полном ажуре. И метеослужба не пропадет, и курьеры заикаться не будут. Через неделю посмотрим, чего они там достигли.
– А сигнал с Земли? – Спохватился Егор. – Его пять лет принимали!
– Сбои там какие-то. Точнее, здесь. Техника изнашивается… – Андрей махнул рукой и пошел обратно к компьютерам.
– И временные петли, – добавил Егор.
– Во-во. Это, скорее всего, со стариком связано.
– Со странником? У меня такое впечатление, что он знает о системе. О Близнеце.
– Старик-то? Старик знает. Но не все. – Он уселся в кресло и по-хозяйски оглядел мониторы.
Егор прислонился к ванне, но вспомнил о ее содержимом и предпочел шатающийся стульчик.
– Со стариком не просто, – молвил Андрей. – С ним такая штука, сразу и не объяснишь. Я цикле на двадцатом только врубился. Он постоянно в Близнеце возникает, этот старичок. В общем, система создает бога.
– Чего создает? – Нахмурился Егор.
– Бог – это то, что выше тебя. То, что ты признаешь высшим. Добровольно. Это не субъект физического мира, это чистая идея. Вот как Западная Австралия. Есть она, нет ее – не важно. Если считать, что есть, то она материализуется – в тех же фотографиях или рассказах туристов. Она существует для того, кто ее признает. Но Запад – кусок суши. А бог – это нравственный закон, воплощенный в личности. Не веришь в бога – и живешь без бога. Веришь – видишь его во всем. Почитаешь на досуге, я в библиотеке нашел кое-что. Короче говоря, бог – это некая высшая сила, принципиально непознаваемая. То, к чему человек стремится, но никогда не достигнет. И вот эту личность система строит – раз за разом.
– Странник?! Странник – нравственный закон?
– Система создает то, что в ней не может поместиться. То, чего она и понять-то не в состоянии. А уж принять тем более. Система привыкла контролировать мир и сама же творит то, что должно стоять выше нее.
– Но при чем тут странник?
– Через него она стремилась о себе рассказать. Не как о компьютерной сети, а как о боге. Не зная толком, что это такое. По мысли Близнеца, бог – это постижение истины. На самом деле, бог – это путь к ней. Бесконечный путь. Она этого не понимает, она железная. Подослала к вам фигляра какого-то, фокусника. Много тумана, и пара трюков. Она же, система, команды и путала, шаги местами меняла. Книжку дурацкую подкинула… Как ты от этого всего не спятил! И с дипломами твоими… жалко, по электротехнике не нашлось ничего. Я хотел…
Удар получился мягкий, но звучный – как падение маринованного помидора. Егор посмотрел на окровавленную трубу и брезгливо отбросил ее в сторону.
– Хотел диплом по электротехнике, да? – Спросил он. – Чтоб я тебе со станцией помог. Чтоб сеть не отключалась, чтоб ты успел. Недели тебе не хватало?
Андрей лежал, перекинувшись через борт корыта, и его длинные волосы веером расплывались среди чешуи.
– Книгу мне не система подкинула. Ты подкинул, – монотонно проговорил Егор. – Ты мне ее через странника передал, и все остальное через него – тоже ты. Система должна стремиться к стабильности. Зачем ей бог, если она тупая и железная? Зачем ей принципиально непознаваемая высшая сила, если она и так всесильна – в своем мире? Это не ей нужно было, а тебе. Только ты не создавал, а рушил…
Андрей вяло пошевелил ногой, и Егор, испугавшись, что передумает, что сжалится и простит, пригнул ему голову.
– Откуда Близнецу известно о боге? Добровольно ставить себя ниже чего-то или кого-то – это свойство человеческое, – продолжал Егор, удерживая лицо Андрея под водой. Жилка на его горле вздрагивала все реже и все слабее. – Ты и сам, кажется, на это не способен. Нравственный закон ты искал? Для себя? Или для нас? Кнопки давить тебе уже недостаточно было? «Илларион не хочет жить»… Город Веселки, улица Тополиная. Зачем ты его убил, скотина? Ведь это же твоими командами фирма занималась. Они потому и расшифровывались легко, что человеком написаны. Одни кнопки уже не устраивали? Хотелось, чтоб тебя лично знали: есть такой Андрей, на нем двое порток, он год не мылся, и еще он правит миром…
