Сатун озадаченно смотрел на приятеля, пытаясь понять, какую смешную историю это все ему напоминает.
Когда сук затрещал, он понял. Лош поднял голову. Глядя на его перепуганное лицо, можно было подумать, что и он вспомнил историю про дурачка, который…
Кррррра-а-а-а-а-ак! С оглушительным треском сук сломался. Лош, вцепившись руками и ногами в здоровый кусок дерева, полетел в неведомое, громко крича:
— То-о-о-о… би-и-и-и!
Сатун смотрел, как падает Лош, ударяясь то об одну, то о другую ветку, пока тот не исчез в густой листве дерева. Тогда он произнес:
— Ну-у, Лош…
Прошло еще какое-то время, и он понял, что в объятиях Лоша исчез и Тоби. И повторил: «Ну-у, Лош…» Вид у него был ошарашенный.
Патруль, отправленный вечером Джо Мичем, нашел Сатуна в глубине сада Верхушки. Он стоял на краю надломленного сука. Патрульные стали приближаться к нему потихоньку, чтобы не испугать. Подойдя поближе, окликнули и стали расспрашивать, что с ними тут произошло, но Сатун повторял только: «Ло-о-о-ош!.. Ло-о-о-ош!..», словно голова казненного, призывающая туловище. Патрульные сделали еще шаг.
— Ло-о-о-ош! — проревел в последний раз Сатун и прыгнул в пустоту.
Новый крик донесся до патрульных, но Сатун звал уже не Лоша.
— То-о-о-о… би-и-и-и! — вопил он.
Пятеро солдат наклонились и посмотрели вниз. Им было не по себе. Вопли и шум в саду разбудили весь квартал.
В нескольких сантиметрах под ногами патрульных кое-кто, занявший первый ряд ложи, чтобы полюбоваться спектаклем, тихонечко прошептал:
— Бедный Сатун!
Это был Тоби.
Спустившись в дупло, он увидел, что туннель раздваивается, и пробрался в более здоровую часть дерева, подальше от сука с дырой. Как раз пробираясь туда, он и получил две царапины от Сатуна. Потом прямо перед ним с треском отвалился сук и полетел вниз вместе с Лошем. Бедняга Лош, падая, встретился с ним взглядом и завопил, обезумев: «Тоби!».
Тоби прочно угнездился в небольшой пещерке. Под ней была пустота, но само убежище было надежным, вот только царапины саднило. Он слышал, как причитал Сатун, что патруль пришел только поздно вечером. Наконец он увидел ангельское парение Сатуна. Недобрый случай пожелал, чтобы и Сатун на лету заметил Тоби.
Но что он мог поделать? Только крикнуть в отчаянии: «То-о-о-о… би-и-и-и!». Так он и сделал.
Через четверть часа на ветке толклась толпа зевак. Одни пришли с факелами, другие с масляными лампами. К счастью для Тоби, место облома сразу же огородили. Но толпа росла. Слухи множились. Несчастный случай или самоубийство? Что случилось в заброшенном саду? Все слышали только последний крик Сатуна, и ничего больше.
Обманув бдительность сторожей, в огороженную зону проник один смелый паренек. Держа в руке факел, он стал спускаться вниз по неровностям облома. На вид ему было лет пятнадцать, у него был жесткий взгляд и тяжелый квадратный подбородок. Спускался он очень ловко и совершенно бесшумно.
Тоби нежданно-негаданно увидел его в своем тайнике. И узнал.
— Лео! Неужели Лео?
Паренек отступил в сторону, посветил факелом.
— Тоби?
Друзья смотрели друг на друга. Пять лет разлуки, и лучшие друзья случайно повстречались на обломке сука на Верхних Ветвях. Тобилео, неразлучные.
— Тоби… Ты вернулся?
— Помоги мне, Лео!
Лео поднял факел повыше. Тоби посмотрел на друга и понял, что тот очень изменился. Силы у Лео еще прибавилось, но взгляд стал колючим, будто в каждый зрачок вставили по осколку стекла. Лео смотрел на кровоточащие следы от когтей Сатуна. Потом переспросил:
— Тебе нужна помощь?
— Да, Лео. Мне грозит опасность. Сейчас не до объяснений. Помоги мне скрыться.
Несколько лет назад Лео не нуждался бы в секундах, потраченных на колебания. Тоби повторил:
— Помоги мне, Лео! Время не ждет!
— Пошли, — отозвался Лео.
По обломку сука они вскарабкались наверх. Там их могли заметить, и Лео задул факел. Кое-кто из охраны пытался остановить чересчур любопытных пареньков, но не слишком настойчиво. Мальчишкам удалось проскользнуть мимо охранников, и они затерялись в толпе, которая за это время выросла вдвое. Тоби остановился и смотрел в землю.
— Ты скрываешься? — спросил Лео. — Почему?
— Счастливо! — попрощался Тоби.
Он крепко обнял друга и растворился среди людей.
Лео не двинулся с места, чувствуя тревогу и волнение. И еще что-то странное — наверное, что-то вроде вины. Но вина вскоре исчезла.
Уже многие годы в нем растили сорняк, который называется подозрительностью. «Никому не верь», — твердили люди Большого Соседа. И Лео перестал кому бы то ни было верить.
В нем укоренился страх, который взращивал в людях Джо Мич. А еще в нем жил ужас перед Облезлыми. Разве мог он забыть, что они убили его отца? И теперь злобные Облезлые продолжали прятаться в засадах и тайком губить Дерево…
Лео не имел права никому доверять. Что он, собственно, знал о Тоби Лолнессе? Да почти ничего!
Друг? Вот уже лет пять или шесть он в глаза не видел этого парнишку!
Ни с того ни с сего он помог чужому человеку. Да, совершенно чужому! И теперь очень сожалел, что совершил такую оплошность.
Прошло несколько минут, и перед толпой появился Джо Мич. Старших Лолнессов он поручил охранять дюжине молодчиков, и охрана сидела в гостиной Кларака, не сводя с подопечных глаз. Толпа расступилась, пропуская Мича. Мич взгромоздился на обломок сука, рядом с ним вытянулись Торн и Рашпиль. Мич постоял, потом уселся и долго сидел, созерцая пустоту.
Вот тут-то у него в голове и зародилась идея. Пустота всегда его вдохновляла. Он поманил к себе Рашпиля и что-то ему прослюнявил. В этот миг казалось, что он сосет ухо Рашпиля. Народ не расходился, теснясь вокруг повелителя.
Лицо Рашпиля засияло восхищением. Патрон гениален. Прост, но гениален. Рашпиль откашлялся и попросил тишины:
— Соотечественники! Большой Сосед сказал свое слово. Выслушайте его обращение! Против Дерева совершено преступление.
Семья Лолнесс, владеющая тайной Балейны, воспользовалась своим отсутствием и продала ее нашим врагам. Соседи и соотечественники, посмотрите ужасной правде в глаза: отныне отродье Облезлых владеет тайной Балейны!
Толпа замерла, потом взорвалась возмущенными криками. В этом клокочущем яростью котле паренек лет пятнадцати молчал на несколько секунд дольше других. Потом он поднял сжатый кулак выше всех своих соседей. Это был Лео Блю.
