Они вроде бы выглядели точно так же, как и сотни других здешних эмиров, если не считать того, что несли с собой скатанные в рулоны ковры, как будто и впрямь направлялись к лагерю в пустыне.
«Странно, — удивился я. — Почему они не взяли с собой рабов, чтобы те несли им коврики?»
Четверка подходила все ближе и ближе, как вдруг Тристан резко гаркнул: «О нет!» — перепугав нас с Лексиусом.
— В чем дело? — недовольно спросил управляющий.
Однако ответ для нас тут же прояснился сам собой. Нас затолкали обратно в коридор и мигом окружили со всех сторон.
В РУКАХ СУДЬБЫ
Близился рассвет. Еще до первых лучей Красавица сквозь дрему ощутила, как сквозь решетки открытого окна в спальню просачивается предутренняя свежесть. Окончательно же разбудил ее внезапный стук в дверь.
Инанна все так же мирно спала в ее объятиях. Требовательный стук, так и оставшийся без ответа, не прекращался, и принцесса села на постели, испуганно уставясь на запертые двери, и сидела чуть дыша, пока стук наконец не прекратился. Потом она разбудила свою подругу.
Инанну мгновенно охватила тревога. Не успев привыкнуть глазами к свету, она недоуменно озиралась вокруг, часто моргая. Наконец туземка встретилась взглядом с Красавицей, и ее тревога переросла в панический ужас.
Нельзя сказать, что Красавица не готова была к такому повороту. Она прекрасно знала, что должна сделать: как можно быстрее и незаметнее выскользнуть из спальни Инанны и как-нибудь добраться до грумов, не вовлекая свою новую подругу в беду. Борясь с желанием снова обнять и поцеловать Инанну, принцесса выбралась из постели, тихонько приблизилась к двери и прислушалась. Затем повернулась к туземке, послав ей воздушный поцелуй и махнув рукой на прощание. Увидев это, Инанна залилась беззвучными слезами.
Она быстро пересекла спальню, порывисто обняла Красавицу, и девушки вновь слились в поцелуях, таких сладких, глубоких, упоительных, что так милы были Красавице. Нежное и жаркое маленькое лоно Инанны словно умоляюще прижалось к ее бедру, груди трепетно приникли к ее телу. Туземка склонила голову, и волосы мягко упали ей на лицо. Красавица ласково приподняла его за подбородок и, открыв рот, припала к губам Инанны, в который раз впивая невыразимую сладость ее уст. В ее объятиях Инанна походила на прекрасную птицу в клетке. Ее лилово-синие глаза, наполнившись слезами, засверкали еще ярче, влажные губы от волнения и плача раскраснелись.
— Ненаглядная моя, спелая малышка, — прошептала Красавица, ощущая на себе пухленькие ручки Инанны, и, прижав большой палец к ее нежному округлому подбородку, мягко отстранила от себя дрожащие страждущие губы. Сейчас было совсем не время заниматься любовью.
Красавица знаком велела подруге замереть и снова прислушалась к звукам за дверью.
На Инанну было просто жалко смотреть. Она словно обезумела от переживаний, несомненно кляня себя за то, что может случиться сейчас с Красавицей. Но принцесса улыбнулась, чтобы подбодрить ее и разубедить в неминуемых напастях, и жестом велела оставаться на месте. Потом открыла дверь и осторожно выскользнула в малый коридор. Инанна, вся в слезах, высунулась вслед за ней и указала рукой на дальнюю дверь в противоположном конце от той, через которую они пришли сюда накануне.
Потянув за задвижку, Красавица обернулась к Инанне, стремясь к ней всем сердцем. Перед ее мысленным взором яркой вереницей пронеслось все то, что случилось с ней после того, как принц пробудил в ней до поры дремавшие страсти, однако эта последняя ночь казалась совершенно исключительной. Как хотелось ей сказать Инанне, что это вовсе не последняя их встреча, что каким-то образом они непременно смогут снова быть вместе.
Ей казалось, Инанна сама все поняла, в ее глазах было столько решимости. Она верила, что впереди их еще ждут множество ночей, ничуть не уступающих этой, невзирая на все возможные опасности их связи. И воспоминание об этом манящем теле, о восхитительных прелестях, принадлежавших Красавице, как никому другому, с новой силой воспламенило все ее существо. Ей столько всему хотелось научить Инанну…
Туземка быстро поднесла руку к губам, послала принцессе мимолетный воздушный поцелуй и в ответ на молчаливый кивок Красавицы тоже кивнула.
Наконец Красавица открыла дверь и быстро побежала по узкому пустынному проходу, огибая один поворот за другим, пока не оказалась перед массивными дверями, несомненно ведущими в главный коридор дворца.
Она помедлила мгновение, переводя дух. Девушка совершенно не знача, куда ей идти и как обнаружиться перед теми, кто наверняка вовсю ее ищет. Впрочем, ее очень даже устраивало, что никто и ни о чем не станет ее расспрашивать. Вот разве что Лексиус может спросить. И если она сразу приврет ему, будто некий дерзкий и грубый господин выкрал ее из ниши, разве Лексиус ее накажет?
Эта мысль вдохновила и весьма приободрила принцессу. Она не знала точно, сможет ли убедительно соврать, однако была уверена, что ни за что на свете не предаст Инанну. Ее еще никогда не наказывали за серьезные провинности, никогда не выведывали под пытками о каком-либо явном или тайном непослушании. Теперь же она попала в изумительнейший переплет и уже предвкушала свой невообразимый страх, когда она услышит разъяренный голос Лексиуса, взбеленившегося от ее молчания.
И все же ей следует молчать. И безмолвно терпеть унижения и наказания. Наверняка он не осмелится и мысль такую допустить, что…
Впрочем, неважно. Красавица внутренне собралась. Сейчас ее задачей было выбраться через эти двери и нестись от них как можно дальше и как можно быстрее, чтобы никто не догадался, где она действительно была все это долгое время.
Дрожа от волнения, она ступила в широкий, точно зал, мраморный коридор со столь знакомыми факелами по стенам и нишами с привязанными в них рабами. Не глядя по сторонам, девушка стремглав пробежала к самому концу коридора и свернула в другой, такой же пустынный проход.
Она мчалась все дальше и дальше, прекрасно понимая, что расставленные по стенам рабы наблюдают, как она бежит. Но кому придет в голову спрашивать их, что они видели! Главное было улизнуть подальше от покоев Инанны. При этом царившие в коридорах дворца тишина и пустота являлись ее главными врагами.
Со все возрастающим страхом принцесса свернула в очередной коридор и там невольно замедлила шаг, неожиданно наткнувшись в противоположном конце длинного прохода на взгляд чьих-то глаз. Сердце у нее отчаянно забилось. Собственная нагота показалась ей еще более жалкой и унизительной.
Девушка наклонила голову. Знать бы ей только, куда идти! Встреть она грумов, то в тот же миг отдалась бы им в руки. Они, конечно, сообразили бы, что невольница не могла сама себя высвободить от тугих пут, что кто-то с ней это проделал. И почему бы им не предположить то, что само напрашивается на ум: что ее умыкнул какой-то крепкий горячий мужлан. Разве кто может заподозрить в этом Инанну?
О, только бы наткнуться на грумов! На этом все бы и закончилось благополучно. Она уже с ужасом представляла разгневанные лица этих юнцов. Но будь что будет! Что бы Лексиус там ни предпринял, она будет хранить молчание.
