Совершенно ясно, что американцы ввозили все эти товары для спекулятивных целей, продавая виски, сигареты и продукты питания на рынке в очень большом количестве.
Советское правительство не препятствовало ввозу товаров из-за границы в пределах определенной квоты, но оно принимало меры для прекращения огромного нелегального импорта.
Кроме разрешенного импорта в пределах квоты, любому вновь прибывающему американцу было разрешено привозить с собой до 5–10 тонн предметов домашнего обихода, без уплаты пошлины. Кроме этого, дипломатические работники, пользующиеся правом дипломатической неприкосновенности, могли привезти с собой, и на деле привозили, по крайней мере, тонну товаров — каждый под дипломатическими печатями. Наконец, дипломатическая почта (сумки, мешки), прибывавшая в посольство каждый месяц, весила несколько тонн и более чем на 50 % состояла из одежды и других вещей, предназначенных личному составу посольства.
Все это не помешало посольству попытаться состряпать большой «международный спор» по вопросу об отказе советского правительства разрешить неограниченный импорт свободных от пошлин товаров, в действительности являющихся предметами спекуляции. Известно, что некоторые лица даже угрожали разрывом дипломатических отношений, используя как предлог упомянутые защитные мероприятия советских властей. Другие заявляли, что они не могут жить без свободных от пошлин товаров; они даже осмеливались перенести этот спор на страницы американской прессы, рисуя себя там чуть ли не как голодающих людей.
Все это в действительности не связано с какими-либо трудностями, переживаемыми американцами, работавшими в посольстве; после войны они пользовались привилегией жить в одной из немногих стран Европы, где уже была отменена карточная система. Вопрос заключался в том, нужно ли разрешать американцам в Москве производить неограниченные операции на «черном рынке» и спекулировать беспошлинными контрабандными товарами и, таким образом, переносить капиталистическую мораль и практику в социалистическую страну, где спекуляция является уголовно наказуемым преступлением.
Мои впечатления о Советском Союзе
Перед поездкой в Москву в госдепартаменте мне говорили, что русские будут меня бояться и не захотят даже со мной разговаривать.
Спустя несколько недель после приезда в Москву я убедилась в том, что многие советские граждане, с которыми я встречалась, не только не боялись видеться со мной и свободно разговаривать, но оказались дружелюбными и сердечными людьми. Надо сказать, что эти советские люди были более гостеприимными, чем я или любой другой сотрудник американского посольства в Москве имел право ожидать, если принять во внимание, что посольство повседневно проводило политику, рассчитанную на подрыв дружественных отношений между советским и американским народами и тратило огромное количество денег на шпионаж и ведение враждебной пропаганды против советского народа и его правительства.
Перед поездкой в Москву мне говорили, что будет совершенно невозможно путешествовать вне пределов города и что советские власти делают все, чтобы не дать возможности американцам, живущим в Москве, увидеть Советский Союз и познакомиться с советской жизнью.
Прибыв в Москву, я убедилась, что не только можно путешествовать вне Москвы без какого-либо вмешательства, но что местные власти, администрация гостиниц, музеев, культурных учреждений, памятников старины и т. д. в Москве и вне города оказывают помощь и проявляют чуткое гостеприимство в отношении иностранцев, обращающихся к ним за содействием.
Я узнала, что многие американцы, предпринимая поездки в различные районы Советского Союза, встречали не препятствия, а помощь советских властей и приятное гостеприимство.
Я лично вместе с советскими и американскими друзьями посетила много городов и памятников культуры и старины близ Москвы. Я останавливалась в гостиницах, посещала музеи, монастыри, церкви, куда меня пускали совершенно свободно, и везде относились ко мне с величайшей внимательностью.
Когда я посещала деревенские школы, то учителя всегда приглашали меня и моих спутников к себе домой, чтобы рассказать о своей работе и проблемах, с которыми они сталкиваются.
Хорошо помню, как однажды я побывала в доме одного колхозника недалеко от Москвы, куда мы зашли, чтобы спрятаться от дождя. Он пригласил нас к себе и устроил нам завтрак, состоявший из черного хлеба, сала, помидоров, огурцов, чая и водки.
Он рассказал мне, что его сына убили на фронте. Сам он также дрался против немцев, а затем вернулся в деревню, чтобы восстановить свой дом, разрушенный оккупантами. Он рассказал нам о своих надеждах на лучшую жизнь и подробно описал, что он лично делает для улучшения жизни. Он поднял тост за дружбу между народами Америки и Советского Союза и, когда мы уходили, приглашал нас к себе в гости.
Я помню так, как если бы это происходило только вчера, свою поездку летом 1947 г. на черноморское побережье, в район Одессы, и с удовольствием вспоминаю гостеприимство, оказанное мне в одном украинском доме, где я прожила несколько недель. Я помню сердечные проводы и просьбу моих украинских друзей вновь посетить их когда-нибудь в будущем.
* * *
В Вашингтоне и в посольстве мне неоднократно говорили, что Россия будто бы готовится к войне против США с целью достижения мирового господства.
Я убедилась в том, что каждый советский гражданин, с которым я разговаривала, страстно желает установления прочного мира во всем мире.
Беседуя с самыми различными русскими людьми, я пришла к выводу, что члены коммунистической партии и официальные деятели Советского государства, так же как и остальные советские граждане, искренне желают длительного мира и дружественных отношений с США.
Я увидела, что русские люди дружественно настроены по отношению к американцам, несмотря на то, что антисоветски настроенные деятели американского правительства проявляют открытую враждебность к СССР.
В Вашингтоне и в посольстве мне часто говорили, что советские граждане систематически дезинформируются о Соединенных Штатах и об американском народе.
Я лично убедилась в том, что многие русские хорошо знакомы с американской жизнью, культурой и политикой. Я увидела, что многие американские авторы столь же хорошо известны и их произведения столь же часто читаются в Советском Союзе, как и в самих Соединенных Штатах.
Ко мне заходила шестнадцатилетняя девушка, дочь одного из моих друзей. Она с интересом расспрашивала меня о жизни в Америке, об американской литературе. Она разговаривала со мной о таких писателях, как Марк Твен, Фенимор Купер, Теодор Драйзер, Эптон Синклер, Синклер Льюис, Джон Стейнбек, с таким глубоким знанием их произведений, что я была крайне удивлена. Я уверена, что она ушла от меня разочарованной: она надеялась узнать от меня что-либо об американских авторах, которых она не читала, а вместо этого она должна была рассказывать мне об авторах, произведений которых я не читала.
