На второй неделе затянувшегося визита на меня наконец-то подействовало волшебство родительского дома. Мне заметно полегчало. Привычный родителям распорядок напоминал мне, что к жизни следует относиться легко и вместе с тем со всей серьезностью. Гармония требовала усилий. Я уже почти совсем забыла, почему сбежала из дома.
А потом позвонила Клаудиа и сообщила, что уезжает. Я ждала этого, но не так быстро. Как всегда, Эл оказался верен слову. В воскресенье они вдвоем улетали в Сингапур.
* * *
Клаудиа сама предложила устроить прощальный обед для близких друзей накануне отъезда: дескать, убегать тайком не собирается. Не желает притворяться, будто ничего не произошло, не станет запрещать даже упоминать о выкидыше и вызывать у всех чувство неловкости. Да, она потеряла ребенка, она подавлена, но со временем худшее останется позади — в этом она не сомневалась. Мало того, Клаудиа хотела, чтобы обед прошел весело. Я слушала ее и ужасалась. По телефону она попросила меня обзвонить всех и сообщить им, когда и где мы собираемся. Сама она не хотела звонить все по той же причине — чтобы никого не вгонять в неловкость, и потому думала, что мне будет проще справиться с приглашениями. Список она продиктовала. В нем были она и Эл, Хэлен и Нейл, Бен и Саша и я. Семь человек. Мне всегда не хватает пары.
Сначала я покончила с самым легким: заказала столик в модном итальянском ресторанчике, где, как мне было известно, цены на еду умеренные, а официанты изумительные. Никто не умеет создать атмосферу за столом лучше официанта-итальянца. Французы, на мой вкус, слишком угрюмы. Потом я позвонила Хэлен, к телефону подошел Нейл. Я объяснила, в чем дело.
— Ого, веселуха будет! — обрадовался Нейл.
«С тобой — вряд ли», — мстительно, хотя и беззвучно парировала я.
— Клаудиа уже оправилась и хочет перед отъездом увидеться со всеми.
— Везунчики, целых два месяца на Дальнем Востоке. Хорошо бы и мне куда-нибудь сплавить вечно недовольную женушку.
Вот за что я терпеть его не могу. По-моему, за дело.
— Она из постели не вылезает, — пожаловался Нейл.
— Что с ней?
— Ничего страшного. Просто дрыхнет целыми днями.
— Наверное, потому, что ночи проводит на ногах.
— Мальчишки прекрасно спят. А она, видишь ли, боится внезапной детской смертности или чего-то в этом роде. То и дело заглядывает к ним. Что толку платить Роуз, если нам даже ночью нет покоя?
— Может, предложишь ей прекратить грудное кормление? По-моему, уже достаточно. Хэлен на себя не похожа.
— И что ей тогда делать? У нас целых две няньки, вряд ли она сбивается с ног.
— Да, но вырабатывать столько молока каждый день — все равно что участвовать в марафонских забегах. Здорово выбивает из колеи.
— Я тут всякого начитался: иммунитет, астма, грудное молоко — лучшая пища, — гнул свое Нейл. — А меня к ним и не подпускают.
Сомневаюсь, что он имел в виду близнецов. Я давно сменила бы тему, если бы не надеялась объяснить Нейлу, как дорого обходится его жене кормление грудью двух бутузов. И я продолжала:
— Тогда пусть хотя бы сцеживает молоко и оставляет кому-нибудь. (Тебе, лентяй, кому ж еще!) Дети сосут слишком медленно, она устает.
— Она что, тебе плакалась?
— Нет-нет! (Как бы Хэлен не попало из-за меня.) Но она целыми часами сидит одна в детской. Это ей не на пользу.
— Тебе-то откуда знать, Тесса? Сначала своих роди.
А я думала, первый звонок будет самым легким.
— Так вы появитесь на прощальном обеде? — сдерживаясь из последних сил, спросила я. — Клаудиа и Эл очень ждут.
— Запросто.
— Отлично. Оставить тебе номер моих родителей — на всякий случай, если Хэлен захочет перезвонить?
— Ничего, обойдется. До субботы.
Отец семейства, чтоб ему. Я положила трубку и приготовилась ко второму раунду. Точнее, смошенничала и позвонила Саше на мобильник. Длинный гудок — Саша опять где-то за границей.
— Саша Хардинг слушает.
— Привет, это я. Можешь сейчас говорить?
— Извини, не могу.
— Эл и Клаудиа устраивают прощальный обед…
— Когда?
— В субботу.
— Класс. Я возвращаюсь в пятницу. Позвони Бену, сообщи детали. Все, пока!
Позвони Бену. Позвони Бену. Вот так запросто. Позвони, как делала миллион раз. Я глубоко вздохнула и набрала номер мобильника Бена. И уставилась на него. Естественно, номер я знала наизусть. В Бэкингемшире я набирала его часами, только кнопку вызова не нажимала. Хотя палец сам тянулся к ней. Мне так хотелось услышать его голос, почувствовать его. Погрузиться в мечты. Его поцелуи до сих пор горели у меня на губах. Я отчетливо помнила, как наши губы приоткрылись и соприкоснулись. От воспоминаний по всему телу проходила дрожь, а вместе с ней являлся стыд. Поскорее бы все забыть.
Телефон зазвенел у меня в руке.
— Кто там? — крикнул из комнаты отец.
Я нажала зеленую кнопку:
— Алло!
В трубке раздался женский голос.
— Алло, — эхом повторил мужской и умолк.
— Тесса?
— Мама?
— Миссис Кинг, алло!
— Кто говорит?
Я уже догадалась.
— Это Бен, миссис Кинг.
— Ради бога, Бен, какая я тебе «миссис»? Тебе скоро сорок. Это неприлично.
— Что поделаешь, привычка, — отозвался Бен.
— Ну как живешь? Сто лет не виделись.
— Отлично. А вы?
— Раз на раз не приходится. Сначала боролась за ограничение скорости у школы до двадцати миль в час, а потом забылась и получила сразу три прокола.
Бен рассмеялся. Все правильно: непривычно слушать такие ответы на вопросы о здоровье, но я-то знаю маму и понимаю, что они означают. Она дала понять, что держит болезнь в узде, все еще водит машину, живет самостоятельно, хотя бы отчасти. Когда ей нездоровится, на вопросы о делах она обычно отвечает: «Целыми днями собираю паззлы» или «перебираю фотографии в альбомах».
Бен и мама разговорились, и я не влезала, тем более что мне и рта не дали бы открыть.
— Тесса рассказывала, как ты ей помог тем ужасным днем, — вдруг произнесла мама, и я поморщилась. — Хорошо, что вы не теряете друзей. Передавай привет Саше. Ну, не буду вам мешать, но напоминаю, что ужин в семь.
Еще одна мамина шутка: на часах не было и трех. Она знала, что мы с Беном способны болтать часами. Только не сегодня, мамуля. Я услышала щелчок — мама положила трубку параллельного телефона. Мы остались вдвоем.
— Привет, Тесса.
— Привет, Бен.
