Глава 24
Сознание включалось постепенно. Сначала сквозь плотно закрытые веки просочился свет — мягко, но настойчиво. Только почему-то мельтешил. Мозг пытался сориентироваться в изменившихся условиях. Тут же услужливо всплыло спасительное сравнение: с подобным человек сталкивается, когда пытается заснуть днем в поезде. Мешают быстро сменяющие друг друга темные и белые пятна. Денис вспомнил комнаты, коридор: нет, в лакуне свет ровный, постоянного "накала". Нужно заставить себя открыть глаза и тогда он сможет разобраться, что происходит. С трудом, медленно, наконец, удалось отлепить тяжелые веки. Расплывчатое поначалу изображение приобрело контрастность, и Хромов понял, почему вспомнил про поезд: свет падал на лицо сквозь… крону деревьев. Мелкие листочки дрожали, пропуская к земле солнечных зайчиков. И происходило это где-то высоко-высоко, у самой кромки голубого неба. "Странный пейзаж", — мысленно передернул плечами Денис (сделать такое в реальности сил не хватило): традиционные кухонные картинки всегда представляли собой "вид сверху". Хотя, нет ничего удивительного, ведь он лежит на спине. Парень повернул голову, которая продолжала гудеть, немного вправо: на кирпичной стене дрожало темное пятно. Постарался, как мог, рассмотреть внимательнее: да это же тень от дерева, которое заставило очнуться! Тень? А она откуда взялась? В лакуне нет теней, свет заполняет весь объем целиком. Кроме того, он совершенно отстраненный, а этот теплый, ласково согрел щеки и лоб. Нет, слишком много новой информации, которую он сейчас не в состоянии обработать. И Хромов снова сомкнул веки.
Теперь настала очередь запахов. Они проникали в сознание один за другим и исчезали, едва Денис, напрягая память, успевал их идентифицировать. Сырая штукатурка, срезанная газонокосилкой трава, кирпичное крошево и вдруг — буквально несколько капель цветущей сирени. Хромов сделал глубокий вдох. Сюрприз за сюрпризом: лакунские миражи ароматами не баловали, даже "берег моря", на котором они с Джином "лежали", не подарил ни одной горько-соленой молекулы.
И, наконец, когда стал ослабевать внутренний, от сыплющихся в ритме ливня ударов сердца, гул в голове, сознания достиг звук. Реальное многоголосие окружающего мира, которое всегда можно разложить на знакомые составляющие. Вот завыла разбуженная прохожими охранная сигнализация автомобиля. Скрипнул тормозами троллейбус, подъехавший к остановке. За ним в общий хор вписалось гавканье пса и крики малышей, которые катались с горки на детской площадке. Свой особый двухуровневый регистр занимали вороны, которые одновременно и одинаково громко каркали и хлопали крыльями.
Ничего не понимающий Денис вернулся к собственному телу. Он сможет правильно оценить происходящее, если постарается для начала оторваться от пола. Парень немного поерзал на спине и тут же вскрикнул от боли: в лопатку уперся острый угол кирпичного осколка. Кто их насыпал в кухне? Теперь вставать нужно немедленно, и Хромов с силой бросил себя вверх и вперед. Зафиксировался в полусогнутом положении. И опять открыл глаза. Рука сжимала лист бумаги: пейзаж с облаками, с помощью которого он пытался отыскать выход из лакуны. Но сейчас его окружала явно не кухня. Но что? Дерево над головой, теплое солнце, запахи и звуки, тень на стене… бывшего детского сада! Так он же вышел!!!
Ему удалось! Он вернулся!
Скользя кроссовками по бетонной плите, держась за остатки стен, Денис выбрался во двор. Он медленно шел к дому: сердце продолжало колотиться, грудь ходила ходуном, требуя новые порции воздуха. И все же любопытство оказалось сильнее: парень крутил головой, вглядываясь в предметы и людей. Судя по количеству прохожих и их напряженным лицам — утро, будний день. Деревья уже полностью зеленые и главное — пахнет сиренью — значит, начало лета. Именно тогда они с Джином и потерялись. Он и не удивится, если сегодня в реальном мире опять 20 июня. Вот только какого года от начала третьего тысячелетия? А вдруг он вернулся в тот самый миг, когда исчез? Не возможно, но все же… Хромов снова сосредоточился на прохожих. Первой на смену эпох реагирует мода. Но люди вокруг одеты привычно: кроссовки, джинсы, ветровки с капюшонами и легкие пиджаки. И теснящиеся у бордюра, нахально налезающие на тротуар машины знакомых ему марок. И все же что-то в лицах, в воздухе окружающем не то, словно, не его, а принадлежность другого… времени. И вопрос только в том, насколько далеко реальный мир и его обитатели ушли вперед? На неделю? Год? Десять лет? Дальше Денис боялся загадывать. Но знать, сколько пропустил, хотелось немедленно.
Зашел в подъезд, автоматически заглянул в почтовый ящик, как делал в обычной жизни каждый вечер, возвращаясь с работы, и разочаровано вздохнул: сквозь дырочки не проглядывал ни один листочек! Даже замер на мгновение, чтобы понять: это хорошая новость или плохая? А чего он собственно ждал? Газет не выписывает. Писем? Он давно перешел на переписку, что личную, что деловую по Интернету. Квитанций об оплате? Но ведь, выбирая тариф для телефона, он остановился на повременке. А раз дома никого не было столько времени (все же сколько?), то и платить не за что. Что касается коммунальных долгов, предпочитал переводить деньги вперед, сразу за год, да еще с запасом, вдруг расценки поменяются.
Хромов нажал на стертую до белизны кнопку панели. Двери лифта тут же распахнулись: он был первым, кто поднимался вверх в час "всеобщего спуска на работу". На лестничной площадке так же пусто. Денис остановился у двери, на дерматине на расстоянии полуметра от пола "прочерчена" черная полоса: Джин, нетерпеливо топтавшийся у порога после каждой прогулки, обязательно терся носом о кожаную поверхность в одном и том же месте.
Как хорошо, что в лакуне Хромов постоянно носил в кармане ключи. Как надежду на возвращение, как талисман. И теперь заветный кусочек железа легко утонул в скважине.
"Я — ДО-МА!" — громко, медленно слог за слогом выкрикнул Денис.
Сможет ли он определить, как долго отсутствовал? Все предметы на своих местах. Даже костюм с белой рубашкой и галстуком по-прежнему ждали на спинке стула, приготовленные к несостоявшемуся собеседованию. Парень провел пальцем по столешнице, рядом с телефоном. На поверхности "нарисовалась" светлая дорожка. Пыль. Много. Но ее всегда достаточно в городе. Она не индикатор времени. А что индикатор? На столе замерли электронные часы, кончился заряд батарейки. Но как давно? Денис резко смахнул трубку с телефонного аппарата и набрал "100". Затрещало, захрипело, и через мгновение автоматический голос с женским тембром объявил: "Точное время — восемь часов пятьдесят восемь минут пятьдесят шесть секунд". Точнее не бывает. Но абонента не интересуют столь мелкие составляющие вечности как часы и секунды, хотелось бы узнать порядковый номер года.
Есть еще одна подсказка — Денис отправился на кухню и включил радиоприемник. "Здр-р-авствуй, любимый город, — прорычал из динамика оптимистичныйй баритон. — Здр-р-раствуйте все! Сегодня вторник, 20 июня". Приятно, что любимая радиостанция на месте, там же любимый ведущий, который подсказал про день недели и число. Но как быть с годом?
"Спросим у всемирной сети", — улыбнулся хозяин квартиры, желающий знать, сколько он отсутствовал, и включил компьютер. Экран приветственно замигал, расставил в привычном порядке разноцветные иконки на "рабочем столе", но больше ничего предложить не смог. За выделенку, в отличие от коммуналки, Денис платил каждый месяц. Поэтому доступ к мировому кладезю знаний, как и к личным письмам, оказался закрыт.
