И третье, что случилось в тот момент, — Хенч, о котором мы все опять забыли, бросился к входной двери.
— Вы не видите, что натворили? Мы навсегда теперь в его руках! Я бегу в полицию, и потом вы будете мне только благодарны!
Несмотря на сумятицу, я сразу сообразил, что должен был делать, ринулся за ним, но Хенч успел, сорвав с вешалки свою смешную, крошечную шляпу, выбежать на лестницу и с громким топотом устремился вниз, на улицу.
Глава 11
В бутербродной
Я думал настичь Хенча на повороте лестницы, но меня оттеснила необычного вида толпа гуляк, которая с веселыми криками и хохотом проталкивалась мимо двери квартиры Осмунда на следующий этаж.
Это была целая процессия, состоявшая из ряженых обоего пола, одетых в маскарадные костюмы, отдаленно напоминающие одеяния древнегреческих богов. Я не мог разглядеть их как следует отчасти потому, что был слишком во власти личных переживаний, отчасти потому, что поверх псевдоклассических туник на их плечи были накинуты пальто и палантины, а отчасти и потому, что они с пением и радостными воплями спешили, обгоняя друг друга, наверх и там исчезали за лестничным поворотом.
Мимо меня протиснулось, наверное, десятка два людей, если не больше. Все они уже подзарядились коктейлями и были хмельные, веселые и, как водится, готовые раскрыть объятия всему миру и первому встречному.
Мне ничего не стоило пробиться сквозь эту толпу и догнать Хенча, если бы меня не схватил за руку полный пожилой господин с лицом, напоминавшим красную резиновую губку, и с золотой повязкой на голове, который меня спросил:
— Ваша фамилия не Эскот?
— Нет же, осел ты этакий, — кто-то закричал ему с лестницы, — наверняка не Эскот. Тот живет этажом выше!
— Соблаговолите примкнуть к нам, — очень торжественно изрек полный господин, все еще удерживая мою руку. — Рады вас приветствовать! Майор Эскот отличный парень. Добро пожаловать! Приглашаются все желающие.
В панике оттого, что я могу упустить Хенча, я попытался освободиться от ряженого.
— Вы как будто вполне приличный человек. Валяйте, присоединяйтесь к нам, мы все идем на вечеринку! — продолжал он.
Но тут кто-то крикнул ему:
— Скорей же, Тоби, дурак набитый, я жду!
Полный господин пришел в необычайное волнение, затрепетал и поспешил вверх по лестнице, одной рукой придерживая золотую ленту на голове. Я слышал, как на следующем этаже кто-то недовольным голосом стал делать ему внушение, а он в ответ бормотал оправдания.
Я мигом оказался на улице. Догнав Хенча, я ласково похлопал его по плечу.
Теперь, когда я снова был на площади, мне бросилась в глаза разительная перемена, происшедшая там за это время. После праздничного шума и пения в подъезде дома улица показалась мне темными водами подземной реки. Подняв голову, я увидел над огнями рекламы и затененными фасадами домов огромную черную тучу. Ее границы были резко обозначены. Она отсекла часть ночного, светящегося мягким синим цветом неба над театром «Омнибус», заволокла пространство над площадью, нависнув у меня над головой, и плыла дальше и дальше. Ветра не было, но холод пронизывал до костей.
Я обратил внимание на тучу, потому что, когда я коснулся плеча Хенча, он смотрел вверх. И еще я заметил, что вокруг нас почти никого не было. После моих предыдущих погружений в жизнь площади, когда здесь царило оживленное движение — подъезжали и отъезжали омнибусы, сновали прохожие, — эта тишина показалась мне зловещей. Все теперь укрылись за стенами домов, плотно набились в театры и кино, насыщались и бражничали по гостиницам и ресторанам, болтали и смеялись, шушукались и занимались любовью, играли в азартные игры на деньги, шумели, ссорились. Они находились вне опасности, и буря им была нипочем.
Мороз стоял злющий. На этот раз я прихватил с собой пальто и шляпу, но на Хенче была только шляпа. Он ежился и дрожал.
Когда я приблизился к нему, он повернулся и посмотрел на меня так, словно ничуть не был удивлен моему появлению.
— Будет вам, Хенч, — сказал я, — давайте вернемся. Стоит ли оставлять того малого наедине с Осмундом? Осмунд может опять вспылить и сотворить что-нибудь. Кроме того, нехорошо — взять и бросить его в такой заварухе.
Содрогающийся от холода Хенч вдруг навалился на меня, как будто собирался упасть в обморок. Я обхватил его рукой. Как я уже говорил, он был грузный, и я ощутил всю тяжесть его тела. Но он тут же отпрянул от меня.
— Все в порядке, мистер Ган, — сказал он без всякого волнения в голосе, будто до этого мы с ним болтали о всяких пустяках. — Мы вернемся туда через минуту, но только прихватим с собой полицейского. — Его огромные, как суповые плошки, печальные глаза смотрели на меня серьезно и доверчиво, с жалобой и мольбой. — Я хочу сказать, так поступить будет умнее всего. Вы сами должны понимать. Вы же разумный человек, мистер Ган, и должны сознавать, что это единственный выход. Нельзя, чтобы дьявол навсегда завладел нами. Гораздо лучше будет, если нас всех повесят. Я хочу сказать, что невозможно освободиться от дьявола, убив его. Вы же видите, что я прав. Он опять явился нам, как я и говорил. Лучше покончить со всем этим делом раз и навсегда. Если нас и повесят, что же, я не против. Я хочу сказать, теперь, когда Клары больше нет, мне все равно, и уж лучше умереть, чем жить. Будет даже очень хорошо, если мы все расскажем полицейским. Правда, мистер Ган. Как вы этого не понимаете?
К моему ужасу, он вырвался от меня. Мимо нас поспешал неприметный прохожий. Он прятал голову в поднятый воротник пальто и что-то насвистывал себе под нос. Хенч ухватился за него.
Незнакомец оторопел и попытался оттолкнуть Хенча. Думаю, это была не очень приятная для него минута. Представьте, идет человек вечером по площади Пиккадилли, идет, спокойно посвистывает, и вдруг какой-то неизвестный тип хватает его за шиворот. К тому же следует учесть, что внешний вид Хенча, несомненно, производил странное впечатление: круглое белое лицо, похожее на абажур, вырезанный из репы, а сам раздетый, без пальто. К тому же не забудьте, что страху порядком нагоняла тяжелая черная туча со свинцовым ободком, несшая снежную бурю. Вся площадь под ней была окрашена каким-то неестественным, неживым светом. Тускло мерцали уличные фонари, беспокойно мигали огни реклам над домами, и лица людей казались мертвенно-бледными.
— Эй! В чем дело? — закричал прохожий.
— Прошу прощения, но тут рядом было совершено убийство, — заявил Хенч. — Я ищу полицейского…
— Убийство! — ахнул тот, вырываясь из рук Хенча. Тут он увидел меня и успокоился. Улыбаясь, я дал ему понять, что Хенч просто подвыпил, — все-таки праздник.
— А, ясно, — прохожий тоже улыбнулся; ему стало легче. — Ступай домой со своим дружком, проспись, и убийство тебе больше в голову не полезет. — И он потрепал Хенча по загривку.
