– Ой, извините. Я вас уколола?
– Нет, – промычал он.
– Ну вот и все. – Бейли выпустила его руку и встала.
– Что ты тут делаешь? – снова спросил он, слизывая капельку крови со среднего пальца.
– Пришла посмотреть, не надо ли сменить повязку. Боюсь, ее слишком долго не проверяли. Мне только что слазали, что Анели занята, а я со стыдом должна признаться, что проспала. Проснулась всего час назад.
– Что вчера было? – Он хотел, чтобы это был вопрос, но у него получилось обвинение. – Я хочу сказать, кто вчера за мной ухаживал? – Ему уже говорили, что Бейли не отходила от него, но он решил, что Анели пытается скрыть правду, чтобы он оставался в постели.
– Мы с Анели. И Маетта много помогала. У вас было ужасное нагноение на боку. И жар. Вы чуть не умерли.
– Когда прошел жар?
– Вчера к утру.
Коул прикинул в уме, но сам себе не поверил. Он должен был знать наверняка.
– Почему ты не уехала? – Увидев ее удивление, холодно объяснил: – Вчера на «Морской душе».
– Откуда… откуда вы знаете? – Бейли вытаращила глаза, и они ярко заблестели на бледном лице.
– Я не спал, когда ты надела мне кольцо, – сказал он и показал ей кольцо. Он наблюдал, как она покраснела. – Хотя поцелуй был не обязателен, – добавил он, понимая, что обижает ее, но сказал себе, что ему плевать. Он не хочет, чтобы она догадалась, какое для него облегчение видеть, что она осталась.
– Так вы не спали? Играли в шпиона?
Коул засмеялся, но скорчился от боли.
– Что с вами? – Она тут же подошла к нему. Искренняя забота, прозвучавшая в ее голосе, отрезвила Коула.
– Я в полном порядке. Это не больше того, что я заслужил за свою грубость. Я признателен за все, что ты для меня сделала, Бейли. Честно. А теперь ответь мне на вопрос: почему ты не уехала, когда был шанс? Ведь ты поэтому отдала мне кольцо? В виде платы, так?
Она покачала головой:
– Не совсем так. Я подумала, что оно может вам пригодиться. К тому же этого все равно мало. Но честное слово, я собиралась найти способ вернуть вам все.
Коул покачал головой:
– Я спрашиваю не об этом. Говори. Почему?
– У вас был жар, – тихо сказала она.
– Но ведь ты сказала, что жар прекратился еще до рассвета. «Морская душа» могла уйти только с вечерним приливом. – Его забавлял ее раздраженный вид; она была так невинна, что не умела скрывать чувства, и он поневоле улыбался.
Бейли долго молчала, смущенно опустив голову.
– Вы нуждались в уходе.
– А теперь?
– Что «теперь»? – спросила она, готовая провалиться сквозь землю от смущения.
– Теперь, когда ты осталась, хочешь получить назад свое кольцо?
Она покачала головой:
– Оно не мое. Оно не поможет мне вернуться домой, а это все, чего я хочу. Оно должно быть у вас – для любой цели, которую вы ему назначите.
Коул опять вспомнил, что у него есть совесть. Бейли как бы говорила, что надеется, что ему удастся настичь пирата. Но для Коула наилучшим путем к успеху было использование Бейли. Так что он заставил замолчать совесть и сказал то, что должно было на время успокоить Бейли:
– Как только я поправлюсь, я прослежу, чтобы ты уехала домой.
Он ждал радости на ее лице, но ее не было. Может, было удивление, но и что-то другое. Она подозревает, что он лжет?
– Ты мне не веришь?
– Верю, конечно… Я… мм… спасибо, – тихо сказала она. А потом торопливо простилась и выскочила из комнаты.
Глава 20
Жизнь на острове вернулась в привычное русло. Коул начал ходить, показывая всем, что идет на поправку. Однажды он провел целый день в кабинете, разбираясь со счетами; высокие белые ставни были широко открыты, чтобы впустить холодный океанский ветер и выветрить затхлый запах запустения.
Другой день Коул посвятил бригадам, работающим на различных сельскохозяйственных угодьях. Вчера он занимался оснасткой и небольшими ремонтными работами на «Барракуде», потому что не собирался надолго задерживаться в этом раю. Еще в Нью-Провиденсе Коул постарался распространить слух, что в Бофорте один человек выжил и он сможет опознать подлого Дракона. Коул был уверен, что, как только слух достигнет цели, Дракон потеряет покой, пока не уничтожит упомянутую персону. Хотя не было сказано, кто именно выжил, Коул понимал, что теперь нельзя отпускать от себя Бейли. Он понимал это и три дня назад, когда пообещал вернуть ее домой.
Что-то случилось с его головой, когда он в полубессознательном состоянии почувствовал, как она надевает ему на палец кольцо. Он был уверен, что, когда проснется, ее на острове не будет. Но когда на следующий день она вошла в комнату с красными от усталости и тревоги глазами, лживое обещание само собой слетело с языка. И сколько бы он ни жалел об этом, назад пути не было. Если она разозлится, что ее не повезут домой, так тому и быть. Отныне он ее единственная защита.
Черт! Как же она сумела пробудить в нем чувство вины? В голове полный хаос, хотя он не видел ее последние три дня. Коул понятия не имел, чем она занималась, и как ни старался занять себя делами, все время думал о ней. Он так и не понял, почему она не уехала на том корабле. Все знали, что продовольственный корабль пойдет в колонии, а капитан Уинтроп – добросердечный человек – с удовольствием доставил бы ее в Бофорт.
«Вы нуждались во мне».
Ее слова все еще звенели в голове. Она отказалась от шанса сбежать от него, потому что он в ней нуждался? Бейли знала, какое будущее ее ждет, если она останется, он рассказал ей о своих намерениях. Она отложила в сторону свои желания – нет, свою свободу! – чтобы ухаживать за ним. Он не понимал этой бескорыстной жертвы. Он ничем не заслужил такую заботу, наоборот, с тех пор как они были брошены друг к другу судьбой, он вел себя прямо противоположным образом. Никогда ему не понять причудливый женский образ мыслей.
Коул раздраженно затянул подпругу лошади и скорчился от боли, пронзившей бок. Лошадь фыркнула и занервничала, почувствовав настроение хозяина.
– Извини, Максимилиан, дружище. Я не должен был срывать на тебе зло.
– Предпочитаете на мне?
Коул круто повернулся и увидел Бейли, стоявшую в дверях конюшни. Солнце освещало ее сзади, и он не видел выражение лица девушки.
– Из-за этой ерунды я теряю драгоценные дни. – Он кивнул на перевязанный живот.
– Эта «ерунда» чуть не стоила вам жизни. По-моему, несколько дней – не высокая цена.
– Я заплатил больше, чем приходилось на мою долю. Пора возместить потери.
