– Прекрасный выбор, Маккус.
Даже в тусклом свете комнаты бриллианты величаво сверкали, радуя глаз.
– Я буду относиться к твоему подарку как к самому ценному сокровищу.
Его серые глаза блеснули. То, с какой искренностью девушка отозвалась на его поступок, поразило мужчину, наполнив душу теплотой.
– Мне показалось, что это украшение очень пойдет тебе. Кроме того, я заметил твою любовь к драгоценным безделушкам и решил, что такой подарок тебя не разочарует.
Файер приложила брошь к лифу платья и посмотрела в зеркало. Но Маккус подошел к ней сзади и остановил ее.
– Ты покажешь себя во всей красе немного позже.
Он взял из ее рук украшение и аккуратно положил его в шкатулку. Его слова напомнили ей о том, что скоро она предстанет перед своим возлюбленным, не стыдясь наготы.
Файер резко повернулась к нему. Не отводя взгляда от чарующих глаз мужчины, она сбросила с себя тонкую газовую шаль. Оставшись в нижнем платье из белого атласа, она повернулась к Маккусу спиной, чтобы он помог ей освободиться от одежды. Она с удивлением заметила, что у Маккуса задрожали руки, когда он принялся развязывать многочисленные ленты.
Файер улыбнулась, вспомнив, как она настойчиво просила его отвернуться во время переодевания, когда они собирались на маскарад. Но теперь в неясном свете спальни она смело повернулась к нему, спуская изящным движением рукава нижнего платья и освобождаясь от него. Маккус протянул ей руку, и она переступила через платье, лежавшее у ее ног.
– Какое счастье, что ты не носишь корсет, – благодарно прошептал он.
Когда Маккус явился в дом герцога, чтобы отправиться с ней на маскарад, она выбрала платье, которое хорошо смотрелось на ней и без корсета. Файер, сняв нижние юбки, осталась только в тонкой рубашке и чулках.
Не зная, что делать дальше, она сначала прикрыла грудь руками, но потом решительно посмотрела на Маккуса и заявила:
– Должна сказать, сэр, что у меня нет большого опыта, поэтому я буду действовать по наитию.
Она подошла к нему и принялась расстегивать пуговицы на его сюртуке. Затем она помогла Маккусу снять его, потянув сначала один рукав сюртука, а потом, обойдя мужчину, проделала то же самое со вторым рукавом. Маккусу так хотелось побыстрее заключить Файер в свои объятия, что он не давал ей порхать вокруг себя «безнаказанно». Когда сюртук упал на ее платье, за ним последовали его жилет, галстук и рубашка.
Маккус весь напрягся, ожидая, как поведет себя Файер, увидев многочисленные шрамы на его теле. Жизнь этого мужчины всегда была сопряжена с риском, и его тело хранило следы жестокости.
Девушка охнула, закрыв рукой рот.
– Боже мой, в тебя стреляли!
– Это было давно, – небрежно заметил он и улыбнулся, успокаивая ее.
Когда ужас на лице Файер сменился волнением, Маккус сказал:
– Я знаю, что это выглядит довольно устрашающе, но меня ранили много лет назад, и эти шрамы никак не напоминают о себе.
Она пробормотала что-то невразумительное, очевидно жалея его, а ее пальцы стали нежно гладить обезображенное тело.
– О, как ты, должно быть, страдал. Кто это сделал? Это была дуэль?
Маккус покачал головой, находя для себя неожиданное удовольствие от ее бесконечных вопросов. Файер мыслила понятиями своего мира, где даже насилие вписывалось в рамки установленного кодекса.
– Нет, это была неудачная попытка убийства. Думаю, что ты поймешь мое нежелание говорить об этом. Если тебе неприятно смотреть на эти шрамы, я могу надеть рубашку.
Маккус присел, чтобы взять свою рубашку, и подумал, что ему не надо было обнажаться. Женщины, с которыми он оказывался в постели до этого, не испытывали никакого отвращения к насилию. Их вообще было трудно чем-то удивить.
– Нет! – воскликнула Файер и вырвала у него из рук рубашку. – Это так ужасно.
Он закрыл глаза, не желая слушать ее объяснений и отказа разделить с ним постель.
Файер присела на маленькую скамеечку перед туалетным столиком и посмотрела на него, не скрывая боли.
– Как ужасно, что кто-то решил посягнуть на твою жизнь. Ведь ты мог погибнуть! Неужели ты думаешь, что меня остановит вид шрама или, более того, вызовет во мне отвращение?
Она искренне недоумевала, осознав, что именно так он и думал.
Не давая ему опомниться, Файер наклонилась и поцеловала место шрама. Маккус был необыкновенно тронут ее жестом, но вслух мрачно произнес:
– Файер, тебе нет нужды мне что-то доказывать. У леди не принято целовать обезображенную плоть.
– Но я хочу.
Прижав руку Маккуса к бедру, она лизнула кожу на его груди, а потом прильнула к ней губами, словно пробуя ее на вкус. Он испытал невиданное до этого возбуждение.
– Файер, ты меня убиваешь, – дрожащим голосом признался он.
Его состояние не могло укрыться от ее глаз. Файер в нерешительности прикусила губу. Он поклялся, что бросится под первый же экипаж, если она откажет ему. Когда она потянулась к его бриджам, он лишь облегченно вздохнул. Его член, словно освобожденный из плена джинн, скользнул ей прямо в руки. Файер удивленно взглянула на это чудо. Она уже не была девственницей, но ее трудно было назвать опытной в искусстве любви. Маккус замер, когда Файер начала ласкать его.
Она проникновенно посмотрела на возлюбленного и тихо произнесла:
– Пойдем в кровать, Маккус.
Файер оставила Маккуса и направилась к своей королевской постели. Она понимала, что сейчас могла бы попросить его о чем угодно. У нее мелькнула мысль перенести свечу ближе к кровати, но она не знала, стоит ли это делать.
– Прошу тебя, не ложись, – сказал Маккус, снимая бриджи. – Я еще не насмотрелся на тебя.
Стэндиш, насколько помнила Файер, не проявлял особого интереса к тому, как она раздевается. Он просто вышел из комнаты, чтобы дать ей время привести себя «в боевую готовность». Она помнила, что ей пришлось ждать его прихода уже под покрывалом.
– Ты ведешь себя совсем не так, как лорд Стэндиш, – не подумав о том, как могут быть истолкованы ее слова, сказала она.
– Я очень на это надеюсь, – тут же отозвался Маккус. – Этот господин был отменной свиньей.
Его не тревожил тот факт, что его могут сравнивать с другим мужчиной. Он потянулся к подвязкам Файер и, поглаживая нежную кожу, начал освобождать ее ноги от чулок.
Когда Маккус закончил эту часть столь приятной для него работы, он посмотрел на нее вожделенным взглядом и сказал:
– А теперь твоя сорочка.
– Ты хочешь увидеть меня полностью обнаженной? – вскрикнула Файер, отстраняясь от него.
